Миссис Уилкотт ждала нас на пороге.
— Привет, Тео. Здравствуйте, мальчики, — сказала она высоким, оживленным голосом, голосом радующейся гостям белки.
Выглядела она совсем не так, как раньше. На этот раз на ней было очень короткое платье с глубоким вырезом, в котором были видны груди. Первой моей мыслью было, что мы пришли слишком рано и что она еще не успела одеться. Второй была мысль о том, что будет, если она нагнется, ведь груди у нее такие большие. Я не мог отвести от них глаз. Они были тесно сжаты, сжаты почти садистски, и, когда миссис Уилкотт открывала нам дверь, выемка между ними вибрировала и тряслась.
Папа тоже был поражен ее видом. Он прочищал горло так долго, что я испугался, как бы он не задохнулся.
— Глория, — наконец сказал он натужно, протягивая ей бутылки с вином, — это мы принесли вам. Я хочу сказать, вашей семье. Не детям, конечно. — Вручая бутылки, он низко наклонил голову в поклоне.
— О, Тео, не стоило беспокоиться, — ответила миссис Уилкотт, беря у него бутылки. Затем она сделала нечто, что повергло меня в изумление: она поцеловала папу в щеку.
Папина реакция удивила меня не меньше. Он принял ее поцелуй так, как будто такой подарок с ее стороны был само собой разумеющимся, а потом кашлянул в кулак и сказал:
— Ну хорошо, надеюсь, вино вам понравится.
Мы проследовали за миссис Уилкотт через просторную гостиную в приглушенно освещенную столовую. Ее высокие каблуки звонко цокали по сияющему деревянному паркету. Бенджамин, ее сын, игравший в футбольной команде школы Св. Пия, у которого на локтях и коленях всегда были подсыхающие болячки, уже сидел за столом, положив голову на руки и уставившись себе в тарелку.
— Сейчас можно есть? — спросил он, даже не повернувшись, чтобы взглянуть на нас.
— Бенджамин, солнышко, почему бы тебе не пригласить мальчиков к себе наверх и не поиграть с ними немного? Обед будет готов через несколько минут.
— И что мне с ними делать? — спросил он, глядя на Томми, сосущего свой большой палец. — Мультики смотреть?
Миссис Уилкотт ничего не ответила. Просто посмотрела на Бенджамина и одарила его обворожительной беличьей улыбкой. Груди у нее были по-прежнему жестоко стиснуты.
— Пошли, — наконец сказал нам Бенджамин.
По пути наверх я заметил на стене несколько фотографий миссис Уилкотт. На одной из них она в длинном платье стояла на сцене, от удивления прижимая руки ко рту, а другая женщина надевала ей на макушку корону. На другой она играла на белом фортепиано в комнате, в которой я узнал их гостиную.
— Пошли быстрее, — сказал Бенджамин. Когда мы проходили мимо снимков, он не остановился и даже не замедлил шаги.
Комната Бенджамина была похожа на гимнастический зал. Она была большой, с высоким потолком и не покрытым ковром полом. Я сразу представил, какой он холодный зимой. В углу висела маленькая баскетбольная корзина, а под ней лежало несколько небольших мячей. На книжных полках и по стенам разместились многочисленные грамоты и призы.
Бенджамин поднял один из мячей, закричал «Сделай бросок!» и закинул мяч в корзину. Потом он вскочил к себе на кровать и стал читать «Спортс илластрейтид». Я смотрел на него. Он был высоким и гибким, все его тело как бы состояло из суставов и мышц.
— Я хочу поступить в Нотр-дам, — сказал он спустя несколько минут. — А ты, в какой колледж пойдешь?
— В Гарвард.
— В Гарвард? Почему?
— Там учился папа.
Бенджамин фыркнул.
— У них там нет хороших команд. Что это он делает? — спросил Бенджамин, оглядываясь на Томми, лежащего на полу и сосущего большой палец.
— Отдыхает, — ответил я.
— Сколько ему?
— Три года, — сказал я, хотя Томми было пять лет.
Бенджамин слегка приподнял брови, потом вновь принялся за свой журнал. Я медленно обошел комнату. Сразу можно было сказать, что у нас с Бенджамином нет ничего общего, кроме, пожалуй, общей улицы. Стены были покрыты десятками фотографий и постеров разных спортсменов Нотр-дама, большинство из которых были просто копиями Бенджамина, только старше.
— Мама сказала, что, может быть, отправит меня в лагерь Нотр-дама, если я не буду надоедать ей за обедом, — сказал Бенджамин. — Путевка стоит почти тысячу долларов. А мы не такие богатые, как вы. У нас нет дворецкого, не то что у вас.
— У нас тоже нет дворецкого.
— Тогда кто это у вас, такой низенький, который ходит по дому и вас всюду возит? Я только что видел, кок он пришел из магазина с вином. Мне из окна все видно.