Томми с закрытыми глазами сидел на стуле задом наперед.
— Там, в уборной, воняло. Какашками и пуками. (Томми выразился гораздо грубее.)
Тетя Бесс бросила салфетку на стол.
— Иди к себе в комнату, мальчик, и не выходи, пока не разрешу.
Томми вышел из-за стола и поплелся наверх.
— Ты сказала «Габон»? — тихо спросил я, когда Томми ушел. Было видно, что она в мерзком настроении, и мне не хотелось сердить ее еще больше. Но все же мне было любопытно.
— Что?
Я небрежно подцепил вилкой капусту брокколи.
— Да по телефону. Ты сказала «Габон».
Она опять махнула рукой и ответила:
— Не помню. Ешь давай. — Через несколько минут сказала: — Просто сумасшедший дом какой-то, — и исчезла на кухне.
После обеда, идя к себе в комнату делать уроки, я остановился у двери папиного кабинета и заглянул внутрь. Я любил эту комнату. Она была маленькой и аккуратной, стены были обиты кедровыми досками, издававшими запах свежести, которого так не хватало остальному дому. Массивная бронзовая настольная лампа испускала мягкое свечение и оставляла в тени вторую половину стены. Папа всегда забывал выключить свет. Я зашел, чтобы погасить лампу, но, зайдя, решил просмотреть письма от женщин, предлагавших папе жениться на них.
Он все получал потоки таких писем, и в то утро у него на столе я видел эти конверты знакомых пастельных оттенков. Обычно он оставлял эти письма лежать нераспечатанными, пока их не набиралась целая стопка, а потом выбрасывал. Вместо того чтобы потом шарить наугад в корзине для бумаг, я решил просмотреть эти письма в тиши кабинета в надежде найти фотографии голых женщин, которые, случалось, бывали в некоторых из них.
Я сразу же нашел три стопки писем в ящике стола, каждая была перетянута резинкой. На верхнем письме одной из стопок папа написал: «Обдумать». Все конверты в этой пачке были вскрыты. Я вынул одно письмо и стал читать:
«Дорогой мистер Папас!
Я работаю в Приюте для детей с проблемами общения. Я помощник психотерапевта, и работа, которую мы здесь выполняем, чтобы помочь детям, по различным причинам не способным нормально общаться, это ежедневное приближение к чуду.
На нашем попечении в округе Данбери более 500 детей, и, к сожалению, мы очень задолжали с оплатой налогов. Нас финансируют частные лица…»
Я перестал читать и засунул письмо обратно в пачку, решив, что в ней голых женщин не будет.
На второй пачке была пометка «Разное». Эти письма все были от банков и бирж, и для меня там не было ничего интересного. На третьей пачке было написано «Выбросить», и именно в ней, вероятно, было то, что я искал.
В поисках фотографий я тщательно просмотрел эти письма. После неспешного осмотра я выбрал конверт со штемпелем «Беттенфорд, Айова», перевернул его оторванной стороной вниз и потряс им. Как и следовало ожидать, мне на колени выпали две фотографии. На обеих был малый пудель в ковбойской шляпе, а на шее у него был шарф в красную и черную клетку. В краткой подписи говорилось: «Нам тоже одиноко! Позвоните нам. Лора и Брендан». Разочарованный, я засунул фотографии обратно в конверт.
Я быстро вскрыл второй конверт, и так же быстро разочаровался во второй раз. Письмо было от Общества Живой истории, ассоциации исследователей Гражданской войны, которую папа несколько раз упоминал. В письме говорилось:
«Дорогой мистер Папас!
Доктор Стивен З. Ларсон из Дартмута сообщил мне о вашем большом состоянии. Я надеюсь, что вы сочтете возможным просмотреть приложенный список литературы о нашем Обществе и о последних проведенных нами мероприятиях. Вы убедитесь, что мы отчаянно нуждаемся в материальной поддержке. Мы будем благодарны за любое проявление вашей щедрости.
Простите, пожалуйста, формальность письменного обращения, но я был не в состоянии до вас дозвониться.
Мы надеемся, что вы не забудете о наших…»
То, что я принял за фотографию, оказалось брошюрой «Вторая жизнь Мананаса». На обложке на фоне профиля Авраама Линкольна были изображены два солдата в форме времен Гражданской войны. Разочарованный, я вложил брошюру обратно в конверт. Наконец, огорченный неудачами, я наугад выбрал еще одно письмо и вскрыл его, хотя, ощупывая его, фотографии я там не чувствовал.
«Теодор Папас,
нам с вами надо встретиться и обсудить сложившуюся ситуацию. Мне не хочется, чтобы меня тут считали бандитом, но права свои я знаю. Возможно, мы с вами придем к соглашению, и тогда оба останемся довольны. Я скоро буду в Чикаго, и тогда мы все сможем обговорить.