Папа выглядел смущенным.
— Я не рассчитывал участвовать в Битве. Мы собирались просто последить за ней.
Доктор Филд просительно поднял руку.
— Мистер Папас, мы вас очень просим. Мы бы очень хотели, чтобы завтра вы взяли на себя роль полковника Стоунволла Джексона и возглавили бы защиту виргинцев от армии Потомака.
Выражение испуга на папином лице сменилось паникой.
— О! — сказал он. Потом еще: — О Боже! Нет, нет, нет. Я никак не могу. Вы хотите, чтобы я был Стоунволлом Джексоном? О нет!
— Если вы хотите быть кем-то более высокого ранга, пожалуйста. Вы можете играть роль генерала Джонстона или Борегарда. Форма уже ждет в вашей комнате.
— Форма? — Какое-то время папа молчал. — Значит, вот почему вы спросили меня о моем росте, когда мы говорили по телефону. Мне тогда это показалось странным.
Доктор Филд улыбнулся и кивнул головой.
— Да! — громко подтвердил он.
— И сколько я вешу.
Доктор Филд хлопнул в ладоши и опять сказал «да!», еще громче.
Тут подошли Морис и тетя Бесс с еще несколькими чемоданами.
— Кто это? — спросила тетя Бесс. — Это коридорный?
— Хм, это доктор Филд.
— Огест, — представился доктор Филд и пожал руку Морису. — Огест Филд.
— Огест[7]? — переспросила тетя Бесс.
— Он член группы Гражданской войны Общества Ушедшей истории, — пояснил папа.
— Общества Живой истории, — поправил доктор Филд.
— Ах да, конечно, — быстро сказал папа.
Доктор Филд посмотрел на нас с Томми.
— У нас есть две маленькие формы и для вас. Из того, что сказал ваш папа, мы поняли, что вам бы очень хотелось поучаствовать в Битве. Вы будете солдатами частей вашего папы.
— Спасибо, — сказал я. Перспектива надеть форму сильно меня взволновала.
— Какой битвы? Не будут они участвовать ни в какой битве, — сказала тетя Бесс. — Это же дети, маленькие мальчики! С кем они могут биться?
— Это не настоящая битва, тетя Бесс, — сказал папа.
— Что же это тогда?
— Как тебе объяснить, — начал папа.
— Это историческая реконструкция, проигрывание события в лицах, — объяснил доктор Филд, прервав папу. — Аутентичная реконструкция.
Тетя Бесс медленно покивала головой, как будто поняла, о чем речь, но видно было, что ничего она не поняла. Глаза у нее прищурились и принялись с подозрением перебегать с папы на доктора Филда и обратно.
— Значит, это вроде театральной постановки? — спросила она. — Вы в ней играете и хотите, чтобы и мальчики в ней участвовали?
— Ну, — ответил доктор Филд, — не совсем так.
— Фрэнк, — прервал его папа. — Ты нас не зарегистрируешь? Я хочу еще немного поговорить с доктором Филдом.
Дядя Фрэнк тряхнул головой и поднял чемоданы.
— Все идите за мной, — сказал он.
У нас было три номера на четвертом этаже. Морис, тетя Бесс и Томми сели в первый лифт, папа, дядя Фрэнк и я прошли во второй. Поднимаясь, папа сообщил дяде, что тот будет жить в одном номере с Морисом. Нельзя сказать, что эта новость дядю Фрэнка сильно обрадовала.
— Что, по твоей милости мне придется спать в одной комнате с незнакомым человеком? Да я его едва знаю! Ведь у нас с ним будет один туалет, ты понимаешь? Один душ. Одни и те же полотенца, одно и то же мыло.
— Да, но это всего на два дня.
— Может быть, он один из этих типов, которые разгуливают по комнате в чем мать родила, — продолжал дядя Фрэнк. Он взглянул на меня, опустив глаза. — Есть такие, есть. Они ходят голые, как будто так и надо. Их особенно много среди простонародья. Они привыкли к этому в общих раздевалках. На заводах, на стадионах. Они и не представляют, что может быть по-другому.
— Ну ладно, — успокаивал его папа, — номера здесь весьма недешевы. Я подумал, что надо немного сэкономить.
— «Сэкономить», боже милостивый! Тео! У тебя ведь в банке сто девяносто миллионов долларов. Чего ты боишься, инфляции? — Он хотел еще что-то сказать, но двери лифта открылись, и нашему взору предстал Морис, все еще полностью одетый.
— Господи! — сказал дядя Фрэнк, поднимая свою сумку.
Номер был просторным, наполненным воздухом, с высоким потолком и синими шторами, подвязанными так элегантно, что я сразу вспомнил, что мы богаты. Ковру не было видно ни конца ни края, этакая лужайка от стены до стены, темно-зеленая с красным. Впечатляли кровати: четыре колонны по углам и ниспадающий складками белый балдахин. Они были как два корабля, зашедшие в гавань. В ванной комнате был телефон, в углу стоял небольшой холодильник, полный разных экзотических напитков: сок папайи, сладкое фруктовое вино, тоник с водой, сельтерская вода, лаймовый сок и малиновый коктейль. Папа сказал, что мы с Томми можем взять по напитку. Взвесив все «за» и «против», я решил остановиться на малиновом коктейле, решив, что это наиболее утонченный выбор.