Распаковывая вещи, мы обнаружили, что в стенном шкафу весит военная форма для папы. Она была серой, как грозовая туча, с сияющими золотыми пуговицами и поблескивающим лаком черным ремнем. Увидев ее, папа только тихо сказал: «Господи Боже!»
— Воу! — воскликнул Томми.
— Да, — протянул папа, — такого я не ожидал. — Он задумчиво прищурился. — Я полагаю, ваша форма также где-то здесь. — Мы обшарили и стенной шкаф, и два комода, но так ничего и не нашли.
Минуту спустя в дверь постучал дядя Фрэнк. Он держал две маленькие серые формы, миниатюрные копии папиной.
— Вот, это было в моем номере. Или, вернее, мне следует говорить, в «нашем» номере. Они были на половине Мориса.
— Морис пока еще не разделся? — спросил я.
— Держится пока. — Дядя Фрэнк пожал плечами. — Но еще рано. — И он ушел.
— Ну как, — сказал папа, когда мы повесили форму, — не раздумали участвовать в битве? Все еще хотите?
— Да. — Я знал, что ему-то этого совсем не хочется, но возможность поносить настоящую форму, пройтись в военном марше рядом с папой по полю сражения, была слишком заманчивой. — Да, — повторил я.
А Томми завопил:
— Да! Я хочу пострелять в людей!
Папа покачал головой:
— Не думаю, что там будут стрелять, Томми.
Весь день шел дождь, поэтому, вместо осмотра достопримечательностей, мы с братом с папиного разрешения играли в номере в видеоигры — еще одно доказательство того, что в нашей семье все постепенно менялось. У папы было лишь смутное представление о том, что такое видеоигры (если честно, то и об электричестве у него было лишь самое смутное представление), и все же он разрешил нам играть в них несколько часов, пока сам сидел за письменным столом на стуле с высокой спинкой и время от времени прочищал горло.
— Пожалуй, довольно, — сказал он, когда мы успешно уничтожили последних нападавших на нас пришельцев с планеты Ксенон. — По-моему, пора обедать, как вы думаете? Ваша тетя выбрала какой-то особенный ресторан, поэтому нам следует прилично одеться.
— Мы наденем форму? — спросил Томми.
Папа уныло посмотрел в сторону стенного шкафа.
— Нет. Сегодня мы оденемся как… гражданские люди.
Ожидая в холле остальных, мы снова столкнулись с доктором Филдом. На нем был голубой блейзер, а шея повязана шарфом резкого красного оттенка, что напомнило мне о Силвэниесе. Я почувствовал, как напряглось папино тело, когда он стал приближаться.
— Доктор Филд, — приветствовал его папа.
— Доктор Папас. Я подумал, что это неплохая возможность переговорить с вами. У меня там расстелены карты, — он жестом показал на стол в углу зала, — мне бы хотелось показать ваши завтрашние позиции. Мне подумалось, что важно, чтобы мы обговорили вашу тактику.
— Мою тактику. — Папа несколько секунд смотрел на меня, потом вздохнул. — Тедди, я буду вон там. Пожалуйста, присмотри за Томми. Мы поедем, как только все соберутся.
Я сел на наимягчайший диван, а Томми описывал круги у большого фонтана в центре зала. Я смотрел на струйки воды, переливавшиеся через край вершины фонтана, скользившие вниз по опорной колонне и падавшие в небольшой водоем у основания. Недалеко от фонтана блестящий черный рояль сам по себе наигрывал нежную мелодию. Совершенно довольный жизнью, я откинулся на спинку дивана и утонул в его недрах. Единственное, о чем жалел, это что на улице под дождем не стоит Джонни Сеззаро и не видит меня.
— Томми, не трогай, — сказал я брату, подошедшему к роялю. Застыв, он уставился на клавиши, поднимавшиеся и опускавшиеся сами по себе.
— Вот ты где, — произнес мужской голос.
Я выпрямился на диване и осмотрелся. Неизвестно откуда передо мной появился человек с фотоаппаратом.
— Улыбнись-ка, приятель, — сказал человек.
Я смотрел на человека, а он все снимал и снимал меня, и аппарат все щелкал и щелкал. У него были длинные белые усы. Пока он ходил вокруг меня, две камеры, висевшие у него на шее, болтались взад-вперед.
— Знаешь, я вас целый день выслеживал. С того момента, как узнал эту новость. — Говорил он быстро и дышал тяжело. — Ладно, еще раз, и ухожу, — сказал он. Аппарат у него щелкнул в последний раз, он повернулся, быстро пошел от меня через холл и вышел на дождь.
— Тедди, кто это был? — спросил папа. Он только что подошел ко мне сбоку.