Мидас Джонсон широко улыбнулся, и его черное лицо вспыхнуло белизной зубов.
— Вы мой масса, — сказал он.
Папа отшатнулся, отступив на несколько шагов, и я побоялся, что он упадет. Я стал вспоминать, взял ли он с собой из гостиницы свои противосердечные таблетки.
— Топ, — быстро сказал доктор Филд. Вид у него был озабоченный. — Мистер Боги, вам, наверное, лучше подождать нас на поле брани. Мы там скоро будем.
Мидас Джонсон опять улыбнулся.
— Мы привычны к войне, мистер генерал. Будем колошматить этих янков. Заловим их и отделаем по первое число. — Он рассмеялся, закинул свой костыль на плечо и удалился неторопливой походкой.
Папа стоял, совершенно онемевший.
— Он актер, — пояснил доктор Филд. У нас в Обществе нет афро-американцев, поэтому мы наняли его на эту роль. У него есть опыт. Он участвовал в постановке «Кошек».
— «Кошек», — повторил дядя Фрэнк. На него это произвело впечатление.
— Одной из гастролирующих трупп, — еле слышно добавил мистер Филд.
— Я тоже хочу воевать, — неожиданно сказал дядя Фрэнк. — Какого черта, я тоже хочу поучаствовать. Раз уж приехал сюда. — Он обернулся к доктору Филду: — Дайте и мне форму, черт возьми. Только что-нибудь удобное. Что-нибудь в складку.
На лице доктора Филда появилось облачко озабоченности, постепенно полностью закрывшее все его своей тенью.
— К сожалению, мистер Папас, к сожалению, это не так просто. Видите ли, у нас нет запасных костюмов.
— Что? — рассерженный дядя Фрэнк снял свои очки с загибающимися дужками и наставил подбородок на доктора Филда.
— Все привозят форму с собой, — продолжал доктор Филд. — У Общества своих форм нет. Вообще-то, у Общества нет ничего своего, не считая бланков для писем с названием организации.
— Надо было об этом позаботиться, черт подери, — сказал дядя Фрэнк. — Мы же спонсируем это чертово шоу.
Доктор Филд взглянул на папу, который все еще не отошел от известия, что у него есть личный раб. Рядом с нами из сияющего на солнце микроавтобуса вышло еще двое солдат янки, которые, с истинно военной сноровкой, тут же стали разбирать и устанавливать решетку для барбекю.
— Что же, откровенно говоря, даже не представляю, как все это устроить… — сказал доктор Филд.
Дядя Фрэнк оборвал его:
— Я хочу быть одним из этих военных, и все, — сказал он, щелкнув пальцами, — Грантом или Ли.
— Фрэнк, — мягко возразил папа, — Гранта здесь не было, он не участвовал в этой битве.
— А где, черт подери, он был?
Папа вздохнул.
— Он был на западе.
— А Ли где был?
Папа прочистил горло.
— Ли, он был… — голос у него зазвучал совсем тихо. — Ли был в другом месте.
Грудь у дяди Фрэнка раздулась, а подбородок, казалось, вот-вот оторвется и взлетит вверх.
— Профессор Папас, можно вас на два слова? — спросил доктор Филд.
Пока папа с доктором Филдом, отойдя в сторону, обсуждали создавшееся положение, дядя Фрэнк опять надел свои солнечные очки и сложил на груди руки.
— У вас должна быть форма, — сказал он.
— Мистер Папас, — улыбаясь, сказал вернувшийся доктор Филд, — думаю, мы нашли решение. Вы будете работать в интендантстве у сторонников Союза.
Сначала дядя Фрэнк никак не отреагировал на эту новость, но потом взорвался:
— В интендантстве! Вы из меня повара хотите сделать! Чертова повара!
— Главного повара, — быстро вставил папа.
Дядя Фрэнк переводил глаза с папы на доктора Филда и обратно, потом с шумом выдохнул:
— Ли или Грант, кто-то из них должен быть здесь, — заявил он. И бурей пронесясь мимо нас, растворился в океане солнечного света, солдат и решеток для гриля.
— Ну что же, — сказал доктор Филд, — пожалуйста, доктор Папас, следуйте за мной.
Он вывел нас с автостоянки и повел на поросший леском холм. Мы вступили на узкую тропинку, покрытую мягкими коричневыми сосновыми иголками, и сердце у меня забилось. Впереди раздавался рокот барабанов, топот солдатских ног. Мы вышли из леса и вновь оказались на открытом месте, залитом солнцем. Папа взял нас с Томми за руки.
Внизу под нами, на широком, покрытом травой поле, маршировали сотни солдат. Они передвигались небольшими группами, и мы видели синхронные движения ног серых и голубых квадратов подразделений. Их ботинки били по земле, поднимая пыль с пунктуальностью маятника. Мимо катились пушки, укрепленные на тележках с несуразно огромными колесами, их тянули черные лошади с дикими глазами за шорами. По сторонам поля на солнце четко были видны десятки серых и голубых палаток. Когда марширующий духовой оркестр в самой середине поля грянул «Дикси», я почувствовал комок в горле.