— Я встретил твою маму, когда приехал на конференцию в Мемфис, — сказал папа, прочищая горло. — Я делал доклад о Бедфорде Форресте. Это был конфедерат, кавалерист, и родился он в Мемфисе. Но я не о том, — быстро поправился папа. Он заложил руки за спину и стал ходить по комнате. — После одного из заседаний я и несколько профессоров отправились выпить. Обычно я этого не делаю, но в тот день у меня был день рождения. Они настаивали, особенно те, что помоложе. В результате мы оказались в ночном клубе, где я и встретил твою маму. Я бы сказал, что там мы с твоей мамой встретились и потанцевали.
Сев на кровать, я во все глаза смотрел на папу. Не мог вообразить себе, что он может танцевать, пусть даже в свой день рождения.
— Ну, в общем, одно цеплялось за другое, и в конце концов я стал ходить туда каждый вечер, а был я в Мемфисе больше недели. Я разговаривал с твоей мамой, мы подружились. Мне было приятно, что такая красивая женщина может найти что-то интересное для себя в таком, ну, в таком, как я.
Он все ходил по комнате, то размыкая руки, то сцепляя их вновь, как он делал в тот вечер, когда рассказал мне о Бобби Ли.
— Твоя мама рассказала мне о себе, о том, что у нее маленький ребенок, это, конечно, был ты, Тедди. Она сказала, что отношения с этим человеком у нее не складываются. Что он ее унижает. Этот человек, это Бобби Ли, как ты понимаешь. Короче говоря, когда я вернулся в Чикаго, в Уилтон, она приехала ко мне с тобой. Вскоре мы поженились.
— Тогда почему Бобби Ли говорит, что ты меня украл?
Он помолчал и посмотрел на дверь. Был уже предзакатный час, и осенний свет наполнил комнату. Я смотрел, как по стене движется папина тень, потому что он опять принялся ходить.
— Видишь ли, — продолжил он, — твоя мама не сказала мне, что в то время она была замужем за Бобби Ли, за мистером Андерсоном. И что они жили вместе как муж и жена. Вообще, если верить его словам, однажды он пришел домой и увидел, что ни ее, ни тебя дома нет, и, опять же по его словам, он так и не знал, что с вами случилось. До настоящего времени. Теперь он хочет вернуть тебя. И он заявляет, что они с твоей мамой не разводились. Официально. Видишь ли, все это страшно запутано. Но я уверен, что в последнем пункте он не прав.
— Он хочет денег?
Папа перестал ходить по комнате и повернулся ко мне.
— Да. Да, хочет. По крайней мере, хотел.
— А почему ты их ему не даешь?
— Видишь ли, вначале я хотел. Намеревался так поступить. Если бы мы были уверены, что после этого он исчезнет навсегда, то так и сделали бы. Но адвокаты считают, что если так поступить, то он никогда не оставит нас в покое. Нам надо решать все официальным путем. Иначе однажды это может быть расценено как нарушение закона. Адвокаты считают, что все будет выглядеть так, как будто мы купили тебя, Тедди. Но правда на нашей стороне. У нас хорошие адвокаты. Поэтому мы решили покончить с этим раз и навсегда.
Снаружи было слышно, как Томми кричал: «Бей сюда, ты, пижон, бей сюда, слабак!»
— Тедди, мне нужно сказать тебе еще кое-что. Об этом могут напечатать в газетах, поэтому все так складывается, что мне приходится говорить тебе об этом. — Он прочистил горло, и я застыл на своем краешке кровати, готовясь еще к одному удару.
— Когда твоя мама умерла, она ждала от меня развода. У нас с ней были сложности, ну, разные трудности, и она… — он остановился и тряхнул головой, как будто желал освободиться от чего-то. — Все это было лишь в самом начале, ну, процесс развода не зашел слишком далеко, так сказать. — Он немного распрямил спину. — Это, конечно, может усложнить дело. — Он глубоко вздохнул. — Вот так.
— Почему она хотела развестись?
То, что сказал папа, меня не удивило. Об этом не говорили, но я знал — мама папу не любит.
— Из-за разницы в возрасте. Я думаю, что мы вступили в брак, исходя из совершенно разных соображений. Твоя мама хотела убежать от своей старой жизни, а я… Полагаю, мы не очень подходили друг другу. Наверное, я никому особенно не подхожу, — улыбнулся он, но улыбка была полна боли.
У меня начала болеть голова, поэтому я лег на кровать и посмотрел в другой конец комнаты, на папу. Солнечный свет уже почти потух, и папин силуэт был едва виден. Я смотрел, как он ходил по комнате, то вступая в тень, то выходя из нее, как он подходит к моей кровати и останавливается рядом с ней. На мгновение мне показалось, что он хочет обнять меня, но руки у него двигались медленно и неуверенно, и я так и не понял, не почудилось ли мне, потому что солнце уже зашло и в комнате не было света, а глаза у меня были полузакрыты.