— Мою? — отозвался удивлённый Иннокентий. — Сейчас-сейчас… Только развяжу этот узел… Вот она!
— Кеша, убери это! — прорычал Семеныч.
— Подождите, — обратилась вежливая дама в тёмных очках к охраннику, и в её голосе зазвенели стальные нотки. — Я хочу взглянуть на картину! Это же галерея искусств, не так ли? Разве я не могу насладиться искусством в полной мере? Картина уже здесь, я тоже тут, а значит, я могу на нее взглянуть. Или мне позвать администратора?
— Нет! В смысле, да! — замешкался тот. — Мадам, вы правы, конечно. Смотрите, сколько хотите. Я пока тут приберу. — Семеныч спешно повесил картину с фигурами на место и удалился, пригрозив Иннокентию напоследок кулаком.
— О, ваша картина чудесна! Эти милые песики с сумками и обнаженные господа на деревьях — это просто шедевр. — Женщина легонько провела рукой по деревянной раме. — Сколько вы за нее хотите?
Иннокентий никак не ожидал, что так скоро найдёт покупателя на свою картину. От удивления он даже приоткрыл рот, но потом опомнился и на всякий случай провел по деснам пересохшим от волнения языком, проверяя, на месте ли вставная челюсть.
— Дэ, да-э, два, кхм. Прошу прощения. Двести тысяч, — отпустило наконец-то Иннокентия.
— Прошу прощения?! Двести тысяч? Но это очень большая цена! — дама замешкалась, пряча кошелек обратно в сумочку.
Для подобной работы, ещё и неизвестного художника, сумма и вправду была чересчур завышена, даже несмотря на высокий уровень исполнения. И Иннокентий охотно уступил в цене:
— А… я понял, — почесал он затылок. — Сто девяносто пять. Да! Хорошая, думаю, скидка.
Удивленная женщина приспустила очки, окатив старика странным и очень пристальным взглядом. — А вы, я смотрю, хотите с женой съездить отдохнуть? Да и кисти вам новые нужны, не так ли?
Иннокентий снова приоткрыл рот от удивления, прокручивая в голове воспоминания о том, упоминал ли он при этой милой леди о жене… Возможно, он и обмолвился, когда спорил с Семенычем.
«Но откуда она знает про кисти? И что за особый блеск в ее глазах? Видимо, причудилось».
— Послушайте… Я вижу, что вы талантливый художник и хочу предложить вам отличный шанс, — продолжала дама. — Вы сможете выставить свою картину на аукцион. Мой друг — коллекционер. Он поможет вам выручить за ваше творение куда больше ста девяноста пяти тысяч.
— Насколько больше? — опешил Иннокентий.
— Много больше. Вы сможете отвезти жену к морю, а может, даже и за океан. Что скажете?
— Как вас зовут, о нимфа, приносящая столь чудные вести? — пробормотал Иннокентий, полностью растворившись в сладких словах собеседницы.
— Меня зовут Марго, — протянула руку дама. — Рада знакомству!
— Меня… Э-эм… Иннокентий Федорович, — он легонько прикоснулся пальцами к её ладони, опасаясь, что перед ним мираж.
— Иннокентий, мне очень приятно. — Незнакомка легко пожала руку художника. — Единственным условием будет сопровождение одной особы на этом аукционе. И я попрошу вас остаться сегодня у меня в гостях. Я подберу вам подходящую одежду и познакомлю с тем самым другом-коллекционером. Думаю, что ваша жена отпустит вас, если вы ей все объясните. Я уверена.
— Я согласен! — не раздумывая, ответил Иннокентий. — Жена домой все равно не пустит без хороших новостей. Поехали! Только в магазин забежим. Хочу кое-что прикупить для настроения. — Старик аккуратно упаковал картину, закрепил на тележке, ещё раз поправил оставшиеся на голове волосы и с гордостью на лице зашагал к выходу вместе с новой знакомой.
«Удачный день, — думал он. — Везение на моей стороне!»
Красть нечего, но можешь попробовать
«Добрый вечер, дорогие слушатели! На календаре двадцать шестое июня, а часы показывают ровно шесть вечера. Мы рады приветствовать вас на волнах радио «Заря». С вами Антон Часов, а тема нашего сегодняшнего эфира «Везет, так везет». Звоните к нам на радио и делитесь историями, в которых удача оказалась на вашей стороне. Ну, а сейчас мы с вами послушаем отличную композицию молодой, но уже всем нам известной исполнительницы Юлии Чичериной, под названием "Жара"…»
Выползая из-под прохладной простыни с подушкой в руке, Варя ногой скинула с табуретки радиоприемник, настроенный на включение ровно в шесть вечера, и перевалилась на бок, потирая глаза. Сонная сорока, все это время сидевшая рядом на полу, подпрыгнула от испуга и приземлилась обратно, издав короткое, но возмущенное «Каррр».
Варя откинула простынь и села на край потрёпанного матраса. За окном еще было светло, и в комнатке на чердаке, в которой она жила, стояла духота. Бетонные стены спасали от изнуряющей жары, но солнце все равно проникало внутрь. Варвара развешивала найденные на улице тряпки вдоль небольших окошек так, чтобы палящие лучи задерживались, а воздух легко циркулировал, охлаждая и насыщая кислородом помещение. Это хоть и немного, но помогало.