Вместе с Варей на чердаке жила парочка дворников непонятной среднеазиатской национальности, которых она могла наблюдать исключительно спящими после тяжелого трудового дня, и один бездомный господин, ранее заслуженный учитель русского языка и литературы. Но единственным, по-настоящему близким существом была та самая сорока по имени Вася — верный друг и помощник.
Варвара подобрала Васю ещё птенцом, когда тот выпал из гнезда и был в шаге от растерзания дворовыми кошками. Птенец довольно быстро вырос, встал на крыло, и тогда выяснилось, что он на редкость умён. Как и каждая уважающая себя сорока, Вася обожал различные блестяшки и время от времени таскал всякий хлам в виде медных проволок или гвоздей, складывая их в коробочку, которую бездомный господин — или просто дядя Петя — поставил на подоконник специально для пернатого. Иногда Вася притаскивал порванные цепочки и золотые серьги, которым еще ни разу не находилась подходящая пара. Варя хвалила птицу за находки и угощала остатками хлебных крошек или кусочками печенья. Вот и сегодня она первым делом проверила коробочку, в которой лежали порядком поднадоевшие куски проволоки и связка блестящих ключей.
— Ого, Васька, да ты делаешь успехи! Дядь Петь, глянь какую тяжелую связку ключей притащил этот малыш, — радовалась Варя, размахивая ключами перед лицом спящего, некогда заслуженного учителя, ныне не отличимого от обыкновенного бомжа.
— Сорока вороне дивуется, а обе на улице ночуют, — проворчал старик, отмахиваясь. — Ну-ка, дай посплю. Иди отсель, иди…
— Сам ты иди! С тобой невозможно разговаривать, — фыркнула Варя.
Варвара, все это время щеголявшая в длинной серой футболке, подошла к тазу с водой, умылась, переоделась в любимые черные, выгоревшие на солнце, джинсы и майку с надписью «Never give up». Закинув за спину рюкзак, она спустилась по лестнице к подъезду и громко позвала сороку по имени. Тот, кружа, слетел и уселся Варе на кепку. «Тук-тук» — постучал он клювиком по козырьку.
— Ну-ка, давай на плечо или, вон, на рюкзак спустись, а то вообще обнаглел! — Вася осторожно спрыгнул на рюкзак ближе к плечу и потерся головой об ярко-рыжие волосы хозяйки. Та хихикнула. — Ну все, все, а то опять запутаешься, как в тот раз… И вообще, соберись, у нас сегодня важный день!
— Карр, — согласился Вася.
Шатаясь по вечерним улицам района, находящегося где-то на окраине города, Варя то и дело заглядывала в окна домов. Она представляла, как за столом собираются семьи, как усталые взрослые помогают детям с уроками, как малышня смотрит на экранах больших телевизоров мультфильмы, как пожилые пары пьют на кухне чай, обсуждая события прошедшего дня.
Не оставались без ее внимания и распустившиеся цветы шиповника. Она с детства любила эти волшебные ароматы, напоминавшие о матери. Стоило Варе вдохнуть их запах, как сразу же представлялась залитая светом кухня и мамины заботливые руки, заваривавшие ягоды в фарфоровом чайничке. Проходя мимо, она всегда ненадолго останавливалась и бережно дотрагивалась до фиолетовых или белых бутонов, переносясь в счастливые мгновения детства.
Варе было всего восемь лет, когда родители сбежали из шумного города куда-то очень далеко, оставив ее с тёткой-пьяницей, сдавшей в детский дом при первой же возможности. Воспоминания об этом месте вызывали у Вари сильнейшее раздражение и обиду, а разговоры тамошних детей об алкоголе, который, по мнению девушки, загубил ее жизнь, — тошноту и ненависть. Найти друзей в этом злосчастном заведении так и не удалось — она отличалась от воспитанников детского дома культурой, упрямством и благоразумием. Именно за эти отличия приходилось расплачиваться — её обижали, травили за манеры и били при каждом удобном случае, а нянечки, смотрящие за детьми, не обращали на эти безобразия никакого внимания, словно им наплевать, как ведут себя подопечные. Главное, что они живы и более-менее целы, а уж условия и нравы, которые дети себе создают, — их дело, их проблемы. Возможно, именно эти условия и научили Варвару быть сильной духом, не бояться унижений и строить жизнь самостоятельно.
Когда ей исполнилось шестнадцать, она при первой же возможности сбежала из детского дома и поселилась на чердаке, где на тот момент уже жили ее нынешние соседи. Там же она скрывалась от милиции и от органов опеки, которые в любой момент могли вернуть беглянку обратно.