Ярмарки. Торговая связь с Востоком
В 1524 г. Василий запретил нашим купцам ездить на летнюю ярмарку в Казань, чем нанес ей чувствительный урон. Для торговли с Азией великий князь определил место в Нижегородской области, на берегу Волги. В Казани аст-раханские, персидские и армянские купцы больше всего покупали наши меха, сами казанцы получали из России соль и другие необходимые товары. Наказав татар, мы на-несли урон и себе, т.к. приучить купцов к новому, ненасе-ленному месту, где когда-то существовал монастырь Св.Макария, разрушенный татарами еще при Василии Тем-ном, оказалось очень сложно. Стоимость изделий из Азии возросла, т.к. появился недостаток в самом необходимом, особенно в соленой рыбе из Казани.
Со временем Макарьевская ярмарка стала знамени-той.
В 1504 г. ногайские послы приезжали в Москву спе-циально для того, чтобы ходатайствовать перед великим князем о разрешении своим купцам продавать лошадей в России.
Интересным было посольство индийское от хана Ба-бура (или, может быть, от его сына Хумаюна), одного из потомков Тамерлана. Хан знал о России и хотел вступить с ней в дружественный союз и торговые связи. Он хотел, чтобы послы и купцы свободно ездили из Индии в Москву, а из Москвы в Индию. Василий милостиво принимал ин-дийского посла, не препятствовал индийским купцам ез-дить в Москву и своим в Индию. Но, как видно из летопи-си, "не приказывал к нему о братстве": он не знал, кем был хан Бабур, самодержцем или только урядником Индийско-го царства.
Один генуэзский путешественник капитан по имени Павел приехал в Москву с письмами от папы, тогда Леона Х, с намерением проложить торговый путь в Индостан че-рез Москву. Говорили, что индийские пряности в дальнем плавании теряют свой аромат. Он убедительно доказывал нашим боярам, что мы за несколько лет можем обогатиться от этой торговли, а государева казна наполнится золотом от купеческих пошлин; что россияне, употребляющие в изо-билии пряные зелья, будут иметь их вдоволь и дешево. Но, как пишут историки, государь не хотел открывать инозем-цу наших торговых путей с Востоком.
Послы иноземные и русские
Иноземным послам были в тягость скучные россий-ские обряды, и они жаловались на долгие, хотя и радушные приемы, хотя сам Василий гордился тем, что оказывал ми-лости послам в России.
О церемонии приема послов и об отношении к ним пишет подробно Герберштейн. После долгих мытарств во время следования к Москве, остановок в поле, несмотря на сильный мороз, плохого питания в дороге, иноземных по-слов, наконец, встречали дворяне, которых посылал вели-кий князь. С этих пор дело шло веселее: везли быстрее и кормили лучше. Перед Москвой всегда встречали пышно. Появлялось несколько чиновников в богатых одеждах с от-рядом конницы, произносились речи, спрашивали о здоро-вье и т.д. Двор посольства находился близ Москвы-реки. Это было большое здание со многими комнатами, в кото-рых никто не жил. Приставы служили гостям и при этом все время сверялись со списком, где было записано, что да-вать послам литовским, что азиатским, а что немецким; сколько давать мясных блюд, сколько меду, масла, перцу и даже дров. Придворные чиновники ежедневно спрашивали их, довольны ли они угощением? Ко дню представления готовились долго, и день приема приходилось ждать неиз-вестно сколько времени. Послы не имели права заводить знакомств, сидели в одиночестве и скучали. Наконец на-ступал день представления, и тогда для торжественного въезда послов в Кремль, великий князь обычно дарил им коней с богатыми седлами.
Принимая послов, Василий хотел, чтобы они видели богатство русского народа и могущество великого князя, и в день их представления велел закрывать все лавки, остав-лять все дела. В этот день все граждане в своих лучших одеждах шли к Кремлю. Из окрестных городов созывали дворян и боярских детей. Знатные чиновники выходили навстречу послам. Войско выстраивалось "в ружье". В приемной палате, несмотря на множество народа, царила тишина. Государь сидел на троне; возле него на стене висе-ла икона; перед ним, с правой стороны лежал колпак , с левой - посох. Бояре сидели на скамьях в одежде, усеянной жемчугом, в высоких горлатных шапках . Посол императора Максимилиана Франциск де-Колло писал: "Когда мы ночью возвращались из Кремля, все улицы были освещены так ярко, что ночь казалась днем". Кроме даров послам отпускалось ежедневно в изобилии все, что им было нужно. Если послы что-то покупали, это воспринималось как обида.
Из русских послов нам известен посол Василия Дмит-рий Герасимов. Историк того времени Павел Иовий хоро-шо отзывается о нем. От этого историка мы узнаем, что наш посол учился в Ливонии, знал литовский язык, был по-слом великого князя в Швеции, Дании, Пруссии, Вене. Ге-расимов отличался здравым умом, кроткостью и вежливым обращением.
Царские дары
Герберштейн пишет, что когда иностранным послам пришло время покидать Москву, им было пожаловано пла-тье, подбитое собольим мехом. Они надели новое платье и пришли к Василию поблагодарить за полученный дар, как полагалось по обычаю. Государь тут же прибавил к полу-ченному платью по два сорока собольих мехов, по 300 гор-ностаевых и по 1500 беличьих мехов. Когда Герберштейн приезжал с посольской миссией в первый раз, то, по его словам, он получил в дар сани с превосходной лошадью, белым медвежьим мехом и другим удобным покрывалом. Кроме того, ему дали много вяленой белуги, осетра и стер-ляди.
Вообще, российская щедрость не имела границ и в другие времена. Последующие цари посылали с посольст-вами в другие государства большие подарки. Так, Федор Иванович в 1595 г. послал императору Рудольфу II сле-дующие дары: 1003 сорока соболей, 519 сорока куниц, 120 чернобурых лисиц, 7000 лисиц, 3000 бобров, 1000 волчьих шкур, 74 лосиные шкуры.
Двор Василия. Охота
Двор Василия III был пышным. Василий увеличил ко-личество сановников, прибавив к ним оружничего, ловчих, крайчего и рынд. Рындами назывались оруженосцы, молодые знатные люди, избираемые по красоте, приятной внешности, стройному стану; одетые в белое атласное пла-тье и вооруженные маленькими серебряными топориками; они ходили перед великим князем, когда он являлся наро-ду; стояли у трона, а в воинских походах хранили госуда-ревы доспехи.
Василий занимался государственными делами до обе-да. После обеда он оставлял все дела. Великий князь любил сельскую тишину и жил летом в Острове, Воробьеве или в Москве на Воронцове поле до самой осени. Он часто ездил в другие города и с двором на любимую псовую охоту в Можайск или Волок Ламский (Волоколамск), где тоже иногда принимал иноземных послов. О великокняжеской охоте мы можем судить по рассказу барона Герберштейна. Государь сидел на украшенном коне, одет был в дорогое платье, без рукавиц, но с покрытой головой. Головным убором его служил колпак. Этот колпак был украшен золо-тыми пластинками наподобие перьев. Платье его было на-подобие терлика , расшитого золотыми нитями. На поясе висели два ножа и кинжал; за спиной, ниже пояса, кистень, украшенный золотом.
Возле него с правой стороны ехал царь казанский, Шиг-Алей, вооруженный луком и стрелами, а с левой - два молодых князя, один из которых держал секиру из слоно-вой кости, а другой булаву, или шестопер, то есть имею-щий шесть перьев. Вокруг скакало более трехсот всадни-ков. Царь приставил к каждому из иностранных гостей по два человека, которые вели охотничьих собак и объяснил, что собака считается у русских животным нечистым и ка-саться ее голой рукой позорно.
Когда появлялся заяц, охотники выпускали трех, че-тырех и более собак. В результате охоты было убито около 300 штук зайцев.
Самые древние русские князья Всеволод I Ярославич, Владимир II Всеволодович Мономах и другие любили зве-риную охоту, но Василий один из первых завел псовую охоту.