Цены в первые годы XIX в. в Санкт-Петербурге вы-глядели так: пуд ржаной муки стоил 79 - 98 копеек (ассиг-нациями), муки пшеничной сеяной - от 2 рублей 40 копеек до 2 рублей 80 копеек, крупы гречневой - 1 рублей 10 ко-пеек, риса - 3 рублей 20 копеек, мяса - от 4 рублей до 4 рублей 40 копеек, масла коровьего - 13 рублей, сахара - 18 - 19 рублей, кофе - 20 - 26 рублей.
В 1835 г. ординарные профессора столичных универ-ситетов получали 5000 руб. жалования и 500 руб. квартир-ных; в провинциальных университетах оклад был на тыся-чу рублей меньше. Интересно сравнить эти цифры с циф-рами оклада жалования других категорий работников сфе-ры народного образования. Лектор получал 1800 руб.; биб-лиотекарь - 2500 руб., бухгалтер - 1500 руб., канцелярский служитель - от 250 до 600 руб., в зависимости от катего-рии.
В гимназиях старшие учителя в 1828 г. получали ок-лады от 1375 до 2250 рублей. В уездных училищах (на-чальных школах) учителям платили от 625 до 900 рублей. Низшая ставка учителя уездного училища составляла 200 рублей.
Увеличение размеров жалования в 1835 г., по сравне-нию с 1804 г., произошло в связи с тем, что курс рубля за это время снизился почти в три раза. Соответственно росли и цены: так, на московском рынке (московские цены были существенно ниже петербургских) в январе 1837 г. живая курица стоила 70 копеек, живой гусь - 1 рубль 20 копеек, десяток яиц - 23 копеек; пуд кофе (в 1833 г.) стоил 54 руб-ля.
В дальнейшем этот разрыв стал постепенно умень-шаться. По штату 1863 г. ординарный профессор универси-тета получал жалование (вместе с квартирными и столовы-ми добавками) 3000 рублей в год. Для сравнения: в армии полковник, командир полка, получал в это время лишь не-намного больше - 3711 рублей.Зато на пенсию офицеры уходили по выслуге 35 лет, а вузовские преподаватели - 25 лет, причем профессор мог занимать кафедру и после вы-хода на пенсию, получая таким образом двойной оклад.
Квалифицированные рабочие в это время зарабатыва-ли по 15 - 20 рублей в месяц.
Размер среднего годового заработка рабочих по всей империи на 1890 г. составлял 187 рублей 60 копеек в год (минимум - 88 рублей 54 копейки, максимум - 606 руб-лей); в Санкт-Петербургской губернии среднегодовой за-работок рабочего составлял 232 рублей, в Московской - 167 рублей.
Цены по сравнению с началом века изменились не существенно. Мука ржаная в это время продавалась по 90 копеек за пуд, мука пшеничная - 2 рубля 03 копейки, пше-но - 1 рубль 16 копеек, крупа гречневая - 1 рубль 33 ко-пейки, масло подсолнечное - 4 рубля 58 копейки, масло коровье (сливочное) 1 сорта - 13 рублей, сыр - в зависимо-сти от сорта от 3 рублей 75 копеек до 7 рублей 75 копеек, говядина - 3 рубля 66 копеек за пуд, телятина - 6 рублей 80 копеек, свинина - 4 рубля 45 копеек, яйца - 2рубля 50 ко-пеек за 100 шт., сахар-песок - 4 рубля 80 копеек за пуд, са-хар-рафинад - 5 рублей 76 коп, кофе цейлонский - 22 руб-ля 80 копеек, чай черный байховый китайский - 63 рубля 20 копеек.
В последующие десятилетия как цены, так и зарплаты довольно быстро увеличивались.
Москва начала ХIХ века
За месяц до московского пожара известная писатель-ница мадам де Сталь , посетившая Россию летом 1812 г., пишет: "Кто-то справедливо заметил, что Москва, скорее, деревня, нежели город. Все смешалось там: лачужки, дома, дворцы, базары, подобные восточным, церкви, обществен-ные учреждения, пруды, рощи, парки. Вы найдете в этом огромном городе все разнообразие нравов и племен, со-ставляющих Россию...Азия и Европа соединены в этом ог-ромном городе".
Большой деревней Москва показалась и некоему ге-нералу, у которого Наполеон спросил про Москву, в кото-рой тот побывал ранее. "А сколько там церквей?" - спросил Наполеон. "Около тысячи шестисот", - ответил генерал. Это были те "сорок сороков", которыми знаменита была Москва.
С восторгом говорит о Москве участник наполеонов-ского похода Лабом, который увидел ее панораму с высо-кого пригорка, где расположился генеральный штаб Напо-леона. "Оттуда мы вдруг увидели тысячи колоколен с золо-тыми куполообразными главами... Мы были поражены красотой этого зрелища, приводившего нас еще в больший восторг, когда мы вспоминали обо всем том тяжелом, что пришлось перенесть... все до единого были очарованы красотой панорамы этого огромного, расположенного на равнине города"
Иностранцы отмечали также наличие в Москве до пожара деревянных, каменных и кирпичных построек, не-которые из которых были выполнены в готическом стиле, другие представляли собой смесь всех отличительных при-знаков каждой из отдельных национальностей.
Впечатление о Москве очевидца Лоррея: "После всего виденного нами нас не могли не удивлять и обширность Москвы, и большое число ее церквей, и прекрасная архи-тектура ее зданий, а также удобное расположение зажиточ-ных домов, богатство их меблировки и наличность в боль-шей части из них различных предметов роскоши. Улицы были просторны, правильно расположены, и все вообще гармонировало одно с другим. Все указывало на богатство города, на его огромную торговлю товарами всех стран света. Красоту города значительно увеличивало разнообра-зие построек дворцов, церквей, домов. Некоторые кварталы особенностью своих построек указывали, какая народность их населяли, - так легко было отличить кварталы француз-ский, китайский или индийский, немецкий...часть Кремля занимали дворец императоров, сенат, арсенал и два очень старинных храма. Все эти памятники роскошной архитек-туры величественно вздымались вокруг военной площади. Казалось, что вас перенесли на общественную площадь древних Афин, где можно было любоваться с одной сторо-ны Ареопагом и храмом Минервы, а с другой - академией и арсеналом...
Едва ли найдется что-либо богаче одного из храмов Кремля (того, где хоронили императоров). Его стены по-крыты золотом и вызолоченными пластинками...на кото-рых рельефно изображена вся история Ветхого и Нового завета. Массивные серебряные паникадила поражают своими огромными размерами".
Петербург
О Петербурге 1812 г. та же де Сталь пишет: "Здания блистают ослепительной белизной, а ночью, освещаемые луной, они кажутся громадными белыми привидениями, которые, став неподвижно, смотрят за течением Невы. Я не нахожу ничего особенно красивого в этой реке, но таких прозрачных вод я не видела нигде. Гранитная набережная длиною в тридцать верст окаймляет ее русло, и величие этого сооружения человеческих рук достойно хрустальных вод, которые оно украшает".
"Вид Невы так величествен, что по сравнению с нею все остальное кажется мизерным, - соглашается Адольф де Кюстин и продолжает: - При взгляде с Невы набережные Петербурга очень величественны и красивы. Но стоит только ступить на землю - и сразу убеждаешься, что набе-режные эти вымощены плохим, неровным булыжником, столь неказистым на вид и столь неудобным как для пеше-ходов, так и для езды..."
Де Кюстин отмечает, что в Петербурге, несмотря на роскошь и богатство, иностранец не может найти хотя бы немного приличную гостиницу. "Безобразно грязные но-мера гостиниц - и это сказочное великолепное строение (Адмиралтейство). Таков Петербург. Таковы резкие кон-трасты, встречающиеся здесь на каждом шагу". "Европа и Азия тесно переплелись в этом городе друг с другом", - за-ключает де Кюстин.
Де Кюстин также отмечает, что в Петербурге все веж-ливы, причем, знатные люди - из желания показать свое хорошее воспитание, простые - из постоянного страха.
Иностранец Гагерн довольно мрачно говорит о Пе-тербурге. Он отмечает, что этот громадный город являлся тепличным произведением, население его многонацио-нально, климат очень нездоровый, а от наводнений нет ни-какой возможности для защиты. "Перестань Петербург быть столицей огромного государства, - заключает Гагерн, - он очень скоро пришел бы в упадок".
Строительство домов чаще всего велось из дерева, ар-хитектурные украшения домов также делались из дерева.
Мостовые в Петербурге были тоже деревянные. Де-ревом мостились лишь широкие улицы, еловые бруски подгонялись друг к другу, и ездить по такой мостовой было мягко, но они требовали частого ремонта.