Но самую большую радость ей доставляло то, что теперь она могла с большим основанием притворяться — хотя бы перед собой, — будто Родриго стал ее мужчиной. Как бы это не казалось просто и банально, но об этом она мечтала всю сознательную жизнь.
Вчера вечером она корила себя за то, что позволила Родриго овладеть собой. Она всегда была честной и прямой девушкой, не склонной к обману и розыгрышам. И вот обстоятельства заставили ее скрывать от любимого правду об их браке. Но утро вечера мудренее, и теперь весь этот маскарад не казался ей таким уж большим преступлением. Она просто чуть-чуть не договаривала — между прочим, для его же блага.
Итак, она отдалась Родриго. Для нее это значило очень много, а вот для него… она сомневалась, что он придавал такое же значение сексу. Он богат, красив, известен. Нравится ей это или нет, но опыта в любовных делах ему было не занимать. И пусть формально у него была жена, едва ли он вспоминал о ней в минуты близости со своими многочисленными любовницами из высшего общества. Он затащил ее в постель и, получив удовольствие, сразу же забыл о ее существовании, как и поступал всегда.
Если быть честной с собой до конца, то вот как раз по части удовольствия у нее не было к нему претензий. То, что она почувствовала вчера, оказалось даже лучше, чем она могла себе когда-либо представить. С грустной ухмылкой Эшли подумала, что попытка не соблазнить его снова впредь будет стоить ей слишком больших усилий. Подобно похотливой девочке-подростку, она готова была сделать что угодно, только бы снова испытать это незабываемое наслаждение.
За подобное поведение любую девушку в ее кругах могли бы назвать потаскухой. Применимо ли это и в данном случае? Нет, потому что Эшли не могла себе представить такие отношения с кем-либо еще, кроме Родриго. Почему же ей нельзя совершить несколько безрассудных поступков, воспоминания о которых будут самыми светлыми в течение всей последующей жизни? Спустя долгие годы, когда он даже не будет помнить ее имени, единственной отрадой Эшли останутся ее воспоминания о нескольких счастливых мгновениях, пережитых с ним. Она будет всегда засыпать, и просыпаться одна. Она твердо это для себя решила, потому что лучше уж быть одной, чем соглашаться на нечто второсортное. А по сравнению с Родриго, который был, по ее мнению, чертовски красив, невозможно сексуален, неимоверно силен и потрясающе образован, любой другой казался ей недостойным даже того, чтобы на него взглянуть. Вот почему Эшли знала, что ее первая любовь станет единственной любовью в ее жизни.
За дверью раздались шаги, и она, в этот момент рывшаяся у себя в косметичке, повернула голову к двери.
4
— Это ты… — произнесла Эшли, держа в одной руке с трудом найденную помаду.
— Ну, ты и соня! — сказал Родриго.
Она не могла отвести взгляд от его красивого загорелого лица. Ее сердце билось все сильнее и сильнее.
— Не думаю, что тебе стоит пользоваться всем этим, — вдруг заявил он, презрительно кивнув на косметичку, до отказа набитую всевозможными средствами искусственного украшения лица. — Выкинь немедленно.
Эшли вызывающе фыркнула, отвернулась к зеркалу, и стала демонстративно накрашивать губы.
— Мне нравится макияж, — проинформировала она мужа.
— Но ты не можешь не знать, что мне он не нравится, — сказал Родриго голосом, в котором чувствовалось удивление.
— Что ж, — все так же спокойно произнесла Эшли, доставая тушь для ресниц, — тебе повезло, что у тебя есть выбор и ты можешь не краситься.
— Это не смешно. Просто я не люблю все ненастоящее.
— Ты потрясающий мужчина, — проговорила она, тем временем нанося тушь, — такой избалованный…
— Избалованный? — повторил Родриго. Он не ожидал от своей тихой жены таких слов.
— Где бы ты ни был, всюду тебя окружают люди, почитающие за честь услужить тебе: будь то слуги или подчиненные, что, кстати, во многом очень для тебя схоже. И на твоем месте я давно бы устала от необходимости то и дело отдавать приказы и распоряжения. А ты, наоборот, так к этому привык, что начинаешь командовать даже дома. Знаешь, дорогой, между твоим секретарем и твоей женой все-таки есть некоторая разница.
— Я вовсе не командую, а просто выражаю свое пожелание!
— Для тебя это уже одно и то же. Но я не собираюсь выбрасывать на помойку всю свою косметику только потому, что вашему величеству это, видите ли, не по душе. Вот мне, например, кажется, что ты одет в слишком консервативный костюмчик. Так что, ты теперь пойдешь и выкинешь его?