— Я, наверное, действительно показалась тебе ужасно эгоистичной. Но я на самом деле не думала, что ты будешь по мне скучать.
— Кем же ты меня считала? Чурбаном бесчувственным?
— Почти… Ты всегда казался мне холодным и непробиваемым.
Он невесело улыбнулся.
— Меня воспитывали в строгости и с детства убеждали, что никогда не следует быть зависимым от женщины. К тому же я слишком хорошо видел, насколько несчастливыми оказались браки моих отца, деда и многих предков. И когда Бартоломео решил меня переубедить, было уже слишком поздно. Он прекрасно это понимал и именно поэтому написал столь абсурдное завещание. Оно означало его последнюю отчаянную попытку доказать мне, что если я смогу взять на себя смелость и открыться перед женщиной, то брак обязательно будет счастливым.
— Ну, уж насчет этого не знаю, — заметила Эшли, — но вот Каса дель Хорхес ты сохранил, что уже неплохо.
— Между прочим, сразу, после того как ты ушла из офиса Патрика, он позвонил мне…
— А еще говорят, что именно женщины всегда все разбалтывают!
— Когда я узнал, что тебе было от него нужно, мне стало очень неловко, — продолжал Родриго. — Я понял, что сам довел тебя до такого состояния.
Она посмотрела на него с удивлением и недоверием.
— Не понимаю, что с тобой. Разве ты не обрадовался? И почему вдруг тебе стало неловко? Ведь я сама хотела подписать документ, который бы гласил, что я не претендую на твои деньги и имущество.
— Но это было бы неправильно, потому что ты имеешь полное право претендовать.
— Пусть имею, но не хочу. Я вовсе не так корыстна, как это тебе казалось.
Он тяжело вздохнул.
— Я убеждал себя, что ты интересуешься исключительно моими деньгами, потому что это помогало подавить мои настоящие чувства к тебе.
Эшли приподняла брови.
— Не понимаю.
— Когда у меня была амнезия, я привык тому, что ты все время рядом. А, вспомнив все, я был взбешен, ибо подумал, что тебе удалось одурачить меня.
Она слегка покраснела.
— А почему обязательно одурачить? Мне представляется, что можно было бы посмотреть на все и по-другому.
— Но я видел все именно так, — подхватил Родриго. — Я больше не мог тебе доверять, однако все еще хотел видеть тебя рядом с собой. И дело тут не только в ощущениях, которые я испытывал, занимаясь с тобой любовью…
— Что не мешало тебе убеждать меня в обратном, — не удержалась Эшли.
— Я… как бы это лучше сказать…
— Да уж как-нибудь скажи. — Глаза Эшли улыбались.
— Я боялся. Довольна? Я боялся признаться и тебе и себе, что нас соединяет не только секс. Я боялся поверить тебе. Но, приехав с тобой на остров, я решил, что слишком подозрительно к тебе отношусь. И как только вновь расслабился…
— …я объявила, что беременна, — закончила за него Эшли.
— Именно. И снова я понял, что ты скрывала от меня правду. В течение той недели мы были, с тобой очень близки. Ничего подобного у меня никогда не было с какой-либо другой женщиной. И вдруг выясняется, что ты все это время знала, что вынашиваешь моего ребенка, но мне ничего не говорила. Я с ужасом думал, что ты можешь скрывать от меня все, что угодно.
— Я боялась твоей реакции, — попыталась она защититься, хотя прекрасно понимала, что именно ее скрытность негативно сказалась на его к ней отношении.
— Я хотел, чтобы ты была со мной честной. А ты все время что-то недоговаривала. Это просто выводило меня из себя. Под конец я стал обвинять тебя в том, что сам считал полным бредом, — сказал Родриго. — Я не сомневался, что ребенок мой, но сам убеждал себя, что с тобой нужно быть крайне осторожным и сначала все проверить. — Эшли с жадностью ловила каждое его слово. — Я старался убить свои чувства к тебе. Найти противоядие…
— Можно подумать, что я какая-то болезнь, — тихо заметила она.
— Единственное, что помогало, — это не видеть тебя. И я уже думал, что почти справился, как вдруг ты спустилась к завтраку в этом кимоно. Все мучения оказались напрасными. Я понял, что ты остаешься для меня все такой же желанной.
— Но ты был так суров…
— Прости, я злился не на тебя, а на себя, за то, что не мог контролировать свою страсть. Именно поэтому я вел себя столь надменно.
— Это и стало для меня последней каплей, — призналась Эшли.
— Такое больше никогда не произойдет. Родриго с надеждой посмотрел на жену. — Как ты думаешь, у нас есть шанс начать все сначала? Давай попробуем. Пожалуйста!
Она покачала головой.
— Я не хочу жить с человеком, для которого привязанность ко мне сродни болезни.
— Поверь, это совсем не так, — запротестовал Родриго. — Ты даже не представляешь, сколько для меня значишь. — Он с нежностью смотрел на жену. — Там, на острове, ты сказала, что я был счастлив, живя в сказке, которую ты придумала. Это чистая, правда. Я никогда не был счастливее… Теперь ты, наверное, понимаешь, как я себя чувствовал, когда эта сказка в одночасье исчезла. Ведь я думал, что ты любишь меня. И мне это очень нравилось.
— Правда? — еле слышно произнесла Эшли, еще не веря во все происходящее.
— Ну конечно. Я полюбил тебя. Но я никогда раньше не испытывал подобного чувства и не понял, что со мной происходит. Это было каким-то кошмаром. Мысли о тебе не давали мне спокойно работать.
— Вот это да! — не удержалась она. — Как же это могло быть?
— Иногда даже на важных встречах я не мог сосредоточиться и думал только о тебе.
— Я и мечтать о таком, не смела. — Эшли уже не стыдилась своих слез, потому что это были слезы счастья. — Я тоже очень тебя люблю и сделаю все, чтобы ты был счастлив.
Она бросилась в его объятия и подарила ему долгий страстный поцелуй.
— Мне так хорошо с тобой, mi bella, — прошептал Родриго.
— Вот видишь, любить — это вовсе не плохо, — улыбнулась Эшли.
— Только не когда ты исчезаешь или грозишься навсегда уйти.
Она торжественно подняла руку.
— Обещаю, что никогда тебя не покину, как бы ты ни был невыносим.
— Что ж, ловлю тебя на слове, — усмехнулся Родриго.
— Ты собираешься и впредь быть невыносимым?
— А я разве бываю другим? — Он вопросительно поднял брови.
— Наверное, за это я тебя и люблю.
И они снова с жаром прижались друг к другу.
— А ты, саrа, намерена и впредь преподносить мне сюрпризы? — ласково прошептал Родриго. — Я уже так привык постоянно узнавать от тебя нечто новое…
— А разве я могу быть другой? У меня в запасе всегда найдется пара подлых идей и столько же неприятных сюрпризов. Я вредная, ты так и знай. — Эшли лукаво подмигнула мужу. — Тебе еще не поздно передумать, любимый.
— Видимо, за это я тебя и люблю. — Он торжественно поднял руку. — И обещаю, что никогда не передумаю и не оставлю тебя, какой бы вредной ты ни была. Особенно если твои сюрпризы будут такими же радостными, как сообщение о том, что у нас появится ребенок.
— Я тоже ловлю тебя на слове. Тем более что следующий сюрприз будет для тебя радостным вдвойне. — Ее лицо стало интригующе серьезным.
Родриго почувствовал, что его жена, кажется, уже не шутит. Он взял ее за плечи, отстранил на расстояние вытянутых рук и озадаченно заглянул ей в глаза.
— О чем ты говоришь, саrа? Я уже не знаю, что и думать. Что еще ты приготовила для меня? Какая такая радость вдвойне?
Эшли выдержала паузу, которой могла бы позавидовать даже классная актриса. И вдруг улыбнулась — чуть виновато, смущенно, — но глаза ее не могли уже больше скрывать радостного сияния.
— После нашего возвращения с острова в Калифорнию я ходила в женскую клинику на исследование… У меня родится не один ребенок, у нас будет двойня!
Родриго подхватил жену одной рукой за спину, а другой под колени, поднял в воздух и закружил на месте в каком-то диком, безумном, ликующем танце.