— Теперь я на самом деле окончательно запутался, — вздохнул он, чуть слышно выругавшись. — Если ты любишь меня, ты должна радоваться такому решению.
— Радоваться предстоящей свадьбе с человеком, который любит моего ребенка, но не меня? Радоваться тому, что придется жить во лжи? Нет, Джексон. Твое предложение не кажется мне выгодным.
— Черт возьми, я же к тебе хорошо отношусь!
Кейси подняла на него взгляд. У нее были бледно-голубые глаза. Ни страсти. Ни гнева. Ни переливающихся через край эмоций. Теперь у нее в глазах мелькало лишь сожаление, и Джексон почувствовал, как будто стоит на скользком склоне, неотвратимо соскальзывая вниз, в пропасть.
Грудь его напряглась, все тело стало твердокаменным. Почему Кейси не может просто принять то, что он ей предложил?
Джексон схватил ее за плечи и обнял, рывком притянув к себе. Кейси не сопротивлялась, но и не спешила обвить руками его талию.
— Хорошо относиться к человеку — не значит любить его, — прошептала она, уткнувшись ему в грудь, и ее голос прозвучал так тихо, что Джексон с трудом расслышал слова. — Я заслуживаю большего.
— Это все, что я могу тебе дать, — сказал он.
— Вот это и есть самое печальное. Джексон отпустил ее, и руки ощутили пустоту.
Он сам, черт побери, ощущал пустоту, и к тому же беспричинную. Кейси нужно было всего лишь принять его предложение — и все было бы хорошо. Почему она этого не понимает?
Кейси прошла мимо него в сторону коридора.
— Куда ты? — окликнул ее Джексон.
— Наверх. Я устала, и мне надо побыть в одиночестве.
* * *На следующий день ранним утром Кейси сидела в столовой, рядом Миа на своем высоком стуле радостно сжимала в кулачках кусочки банана. Наблюдая, как дочка завтракает, Кейси пила чай, но ей отчаянно хотелось кофе.
Было так странно лежать в постели одной. Она привыкла к прикосновениям Джексона, к ощущению его руки у себя на талии, когда он хотел покрепче прижать ее к себе. Теперь, когда его рядом не было, она чувствовала себя потерянной.
Миа запищала и, подняв обе ручки, ударила по своему стулу. Даже не оборачиваясь, Кейси поняла, что это Джексон вошел в комнату. Такой прием он получал только от своей дочери.
— Доброе утро.
Его низкий голос прокатился по всей комнате, и у Кейси тут же участился пульс. Господи, неужели она всегда будет так на него реагировать? Неужели ее судьба — провести остаток жизни, любя человека, который всего лишь «хорошо к ней относится»?
— Доброе утро, Джексон.
— Как спалось?
— Плохо. А тебе?
— Отлично.
Поцеловав Миа, Джексон повернулся к Кейси. Он солгал ей: у него под глазами виднелись круги, такие же темные, как у нее самой. Знание того, что эта ночь и для него выдалась бессонной, доставило ей своего рода удовольствие.
Кейси ждала, когда он заговорит. Наконец Джексон налил себе кофе и произнес:
— Вчера ты сказала, что тебе нужно побыть одной.
— Это так, — подтвердила Кейси.
— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. — Он прервался, чтобы сделать глоток кофе. — Ты же знаешь, у меня на аэродроме не хватает рабочих рук. Ну вот, я решил, что возьму на себя один рейс, чтобы дать нам обоим несколько дней отдохнуть друг от друга.
Несколько дней? Странно, ведь она хотела подумать обо всем в одиночестве, но, услышав слова об отъезде Джексона, совсем не обрадовалась этому. То есть ей нужно побыть одной, только чтобы он был рядом. Боже, ну и каша заварилась!
— Сегодня днем я улетаю в Париж, — продолжал Джексон. — Доставлю туда семейную пару, затем останусь там, чтобы привести дела в порядок.
— Париж?
Голос Джексона затих, и Кейси снова посмотрела в его темные глаза, когда он добавил:
— Помнится, однажды я обещал свозить тебя в Рим.
Той ночью, в коридоре. Это была первая ночь у него в доме. Именно с нее начался тот путь, которому они до сих пор следовали.
Джексон поставил чашку с кофе на стол, оперся об него обеими руками и, глядя ей прямо в глаза, произнес:
— Скажи только слово — и останусь. Выходи за меня замуж, и мы вместе отправимся в Рим.
— Не могу.
Джексон оторвался от стола, глаза его сверкнули.
— Ладно. Думай, сколько душе угодно, пока меня не будет. Когда вернусь домой, мы с этим разберемся. — Он наклонился и поцеловал Миа в макушку.
Вернулся Джексон очень скоро. Он поднял с постели своего напарника, зарядил самолет топливом и установил новый личный рекорд скорости авиаперелета обратно в Калифорнию. Как, черт возьми, можно ожидать, что он займется делами в Париже, когда Кейси не выходит у него из головы? Дьявол, он же пытался отвлечься. Бродил по парижским улицам, заходил в злачные места — и ни разу не испытал того наслаждения, с которым обычно путешествовал по всему миру.
Ничто не имело для него смысла, потому что он чувствовал себя так, словно из его груди вырвали сердце. Кейси не отвечала на звонки, и ему все это надоело. Пусть сейчас глубокая ночь, он заставит Кейси выслушать его. Она выйдет за него замуж. И они, черт возьми, будут счастливы.
Джексон выбрался из машины и торопливо направился к двери. Царившая в доме тишина поразила его. Он взбежал по лестнице через две ступеньки и, пройдя мимо своей комнаты, сразу направился к спальне Кейси.
Ее постель была пуста, и Джексон ощутил в себе первые ростки волнения. Тогда он побежал в свою комнату, думая, что Кейси, возможно, прозрела и захотела спать в его — их — кровати. Но и там ее не оказалось.
Напротив, через коридор, находилась комната Миа; дверь в нее была открыта, однако ночник там не горел. Не было светившихся в темноте волшебных звездочек, которые составляли компанию его маленькой девочке. Джексон двинулся к детской кроватке, хотя заранее знал, что она пуста. Сердце у него в груди болезненно сжалось.
Он заглянул в детский шкафчик. Пусто. Пусто, как во всем доме. Пусто, как у него в душе.
— Куда они, черт возьми, уехали? — Страх и ярость переплелись в его сознании, и тут он ответил на свой вопрос: — К Дани.
— Ничего ему не говори!
Джексон посмотрел мимо заспанного Майка Салливана на его жену, стоявшую на лестнице в пушистом розовом халате, глаза ее горели яростью.
— Дани...
— Вам что, мало? — Она спустилась на одну ступеньку. — Оставьте ее в покое.
Майк уперся рукой в дверной косяк, чтобы не дать незваному гостю войти в дом.
— Ее здесь нет, — сказал он.
Джексон настолько не сомневался, что Кейси обратится к своей лучшей подруге, что теперь не имел понятия, куда идти. Он взглянул на Майка, увидел выражение сострадания на его лице и, обрадовавшись этому, попросил:
— Скажите мне, где она находится?
Майк бросил через плечо взгляд на Дани и, понизив голос, ответил:
— Я вам сочувствую. Правда. Но Кейси — наш друг. И я не хочу портить отношения с женой...
— Просто скажите мне, что Кейси в порядке.
— Она несчастлива, но жива и здорова.
У Джексона сердце налилось свинцовой тяжестью. Он не хотел, чтобы она была несчастлива. В это безрадостное мгновение он почувствовал себя так одиноко, как не чувствовал никогда в жизни.
— Я не знаю, где ее искать, — пробормотал Джексон, скорее обращаясь к самому себе, чем к Майку.
— Может, вам попытаться переговорить с братьями? — предложил Майк.
Вскинув брови, Джексон удивленно посмотрел на него.
— С кем именно?
— С Адамом.
Развернувшись, Джексон быстро спустился с крыльца и сквозь темноту ночи побежал к припаркованной у обочины машине.