Там она намеревалась скупить весь магазин для матери и сестер. В чемодане уже лежало нарядное цветное платье с кружевным воротничком, нитка жемчуга и золотые с жемчугом же сережки. Салли подумала обо всем: кружевное белье, которого никто в ее семье никогда не носил, чулки, мягкие кожаные туфли, пара домашних тапочек, почти невесомых. Ей не терпелось выложить это все перед матерью, увидеть улыбку на усталом, изможденном лице, сказать, что больше никогда ей не придется работать, что отныне она леди и уже кто-то другой будет прислуживать ей. Мыслей об отце не было. Если захочет, пусть едет вместе с ними. Если нет — пусть остается. Решение будет за ним.
— Пожалуйста, распорядитесь относительно горячей воды. Я хочу поскорее принять ванну.
— Это у нас в шесть часов.
— Для других пусть будет в шесть. А я хочу сейчас, сэр.
Салли положила на стол банкноту и усмехнулась, когда та моментально исчезла в потной ладони дежурного.
— Здесь есть кто-нибудь, чтобы отнести мои вещи?
— Зак, бери чемоданы юной леди и тащи их наверх. Вода будет через двадцать минут, мисс.
Был уже почти полдень, когда Салли, одетая в платье цвета тыквы, в легких туфельках на каблуке сошла по лестнице, помахивая сумочкой. В фойе она на секунду задержалась, дабы дать возможность желающим оценить по достоинству ее очаровательный наряд.
Выйдя из отеля под знойное июньское солнце, девушка остановилась и огляделась. Из расположенной неподалеку булочной доносился божественный аромат свежеиспеченного хлеба. Надо будет купить матери побольше сладостей, напомнила себе Салли. Впрочем, она и сама от них не отказалась бы. Похоже, денежки начинают жечь руки, подумала она. Пора потратить их на родных. Боже, как же не терпится приступить к этому поскорее!
В этот день Салли была воплощением мечты каждого торговца. Она переходила от столика к столику и везде что-то покупала, выбирая, примеривая на себе, надеясь, что не ошибется в размерах. Груда вещей росла. Игрушки, книжки с картинками, карандаши, туфли, чулки, нижнее белье, платья, ночные сорочки, свитера, цветные шелка. Леденцы, чай, шоколадные конфеты. Зубные щетки, зубной порошок, расчески, щетки, ароматное мыло, глицерин для матери.
— Заверните мне все это, а я пока пройдусь до булочной. И еще… мне нужно, чтобы кто-то отвез меня к дому родителей. Вы можете это устроить? Разумеется, я заплачу. Нет, я не уверена, что вернусь.
— К вашему приходу, мисс, все будет готово. Иметь с вами дело — одно удовольствие. У меня есть человек, который вас отвезет. Как, вы сказали, ваша фамилия?
— Я не говорила, — ответила Салли, выскальзывая за дверь.
В булочной она купила всего понемногу и, уже выходя, заметила в стеклянном шкафчике глиняные горшочки с домашним маслом и джемом. Пришлось вернуться и взять по два горшочка того и другого.
Вот теперь Салли была готова отправиться домой. Готова осыпать свою семью дарами — крохами своего огромного богатства. Это, решила она, второй счастливейший день в ее жизни. Салли чувствовала себя ребенком. Сидя в коляске, она прихлопывала в ладоши, постукивала ногой, а потом, не удержав рвущейся наружу радости, запела чистым приятным голосом. Возница улыбнулся. Интересно, кто эта девушка, поющая как ангел?
Счастье длилось недолго: увидев потянувшиеся вдоль дороги убогие лачуги арендаторов, Салли умолкла. Даже издали они казались язвами на светлом лике земли. Она принялась считать: один, два, три, четыре… Тринадцать лет здесь был ее дом.
— Что-то непохоже, чтобы здесь кто-нибудь жил. Вы уверены, что мы приехали, куда надо, мисс?
— Уверена. — Салли стиснула зубы. Он был прав: большинство строений перекосилось, так что хороший ветер мог бы, пожалуй, опрокинуть их в любую минуту. Почти везде, за исключением четвертой развалины, отсутствовали двери.
И вдруг она увидела кого-то. Да это же сестра Пэгги. Салли не стала ждать, пока возница натянет поводья. Подобрав юбку, она соскочила с повозки, не думая о том, что пыль испачкает туфли, не опасаясь, что каблуки могут сломаться, и побежала к дому, вопя от радости. Ей думалось, что сейчас Пэгги сорвется с места, помчится навстречу, что они обнимутся и расцелуются… Сестра молча смотрела на нее.
— Это же я, Салли. Ну что ты стоишь, иди сюда, давай поцелуемся. Где мама? Пэгги, ну поговори же со мной, не молчи. Папа в поле или, как всегда, валяется дома пьяный? Мама я вернулась! — закричала она изо всех сил, потом обернулась к возничему. — Выгрузите, пожалуйста, мои вещи.