Она перевернула страницу и наткнулась еще на один заголовок:
ПОЛЬЗУЙСЯ, НОСИ ИЛИ ОБХОДИСЬ БЕЗ НИХ!
Фанни начала читать.
Буквально все потребительские товары живут второй жизнью. Так, жестяные банки, бумага, нейлон перерабатываются, столовый жир применяют в производстве взрывчатки. Сейчас большую проблему представляет резина, источники которой стали нам недоступны. В некоторых муниципалитетах ведут учет серийных номеров автопокрышек, надеясь таким образом отпугнуть воров. Теперь, когда отпуск бензина ограничен, как и скорость езды (35 км/час), никто не выводит машину из гаража без крайней необходимости.
Поезда с новобранцами, транспорты с военными грузами опаздывают. У входов в магазины, рестораны и бары растянулись очереди, а все потому, что поредевший обслуживающий персонал не успевает за клиентами.
В сложившихся условиях, когда везде так не хватает рабочих рук, для тех, кто трудится на предприятиях, вводятся перерывы на кофе, играет музыка, предоставляются самые различные льготы. Но, к сожалению, президент Рузвельт распорядился о замораживании заработной платы, пособий и введении обязательной 48-часовой рабочей недели на военных заводах, что, конечно, изнуряет людей, несмотря на предпринимаемые меры.
Прочитав еще несколько сообщений, Фанни задумалась. Ей вдруг открылось то, чего она не понимала раньше, работая с картотекой в офисе Дэвина Роллинза: Салли Торнтон не только снабжала продовольствием различные казино, она также поставляла цыплят, говядину и овощи армейским снабженческим организациям. Оба ее ранчо числились среди крупнейших жертвователей наряду с неким Сетом Коулмэном из Остина, штат Техас. Единственное различие, если верить «Невада сентинел», состояло в том, что Салли Торнтон отдавала все безвозмездно, а Сет Коулмэн — за деньги.
Фанни аккуратно сложила газету и оставила ее на веранде на тот случай, если кто-то из проживающих в пансионате захочет ее прочитать.
Предстоял долгий и пустой день. Если все ее старания не дадут результата, то в понедельник утром она заберет из банка деньги и купит на них облигации. А еще попросит мистера Роллинза дать ей работу на полный день. Вряд ли за несколько месяцев или год, что она проживет в Лас-Вегасе, ее планы претерпят какие-то коренные изменения.
Следующие два часа Фанни звонила по самым различным номерам, но, похоже, о Джейке никто не знал. Она вернулась в пансионат легкой походкой, расправив плечи. Ей не в чем больше винить себя, все, что зависело от нее, сделано.
Фанни рассчиталась за неделю с хозяйкой и получила разрешение поработать в саду Победы. Пропалывая одну за другой грядки с овощами, она перенеслась мыслями в далекий Шэмрок, где ей нередко приходилось заниматься тем же. «Жизнь продолжается, — подумала Фанни, — несмотря ни на что».
Самолет приземлился очень мягко, и механик поднял большой палец, салютуя лейтенанту Эшфорду Торнтону.
— Примите мои поздравления, лейтенант! Слышал, что вам не хватило всего одного сбитого самолета, чтобы стать асом.
— Да, одного. Но ничего, я еще его поймаю.
Повесив сумку на здоровое плечо, Эш зашагал по летному полю, чувствуя на себе взгляды, восхищенные и завистливые. Герой-победитель вернулся! Его ждали пять дней отпуска. Можно забыть на время о войне, на которой он провел уже девять месяцев. Можно на целый час встать под горячий душ, беспробудно проспать целые сутки. Можно насладиться едой, о которой недавно только мечтал. Можно устроить праздник в компании женщин. Можно сделать все что угодно!
Но сейчас ему больше всего хотелось поскорее оказаться дома, с родителями, закружить мать, крепко-крепко прижать к себе отца. Он расскажет о четырех сбитых им японских самолетах и о том, что слышал в воздухе Саймона, о том, как получил рану, когда вынужден был прыгать с парашютом. Ему не терпелось сообщить им, какой отчаянный пилот его брат.
До города Эша подбросил механик. Эш взял с заднего сиденья пикапа сумку, взбежал по ступенькам, пинком отворил дверь и заорал что было мочи. Из кухни с перекошенным от страха лицом приковыляла Тули.
— Тули, где папа и мама?
— Не знаю, мистер Эш. Ваш папа не приезжать сюда. Ваша мама здесь нет, собрать вещи и уезжать прошлая вечер. Когда вернуться, никто не знать.
— Она поехала в Санрайз? — У Эша опустились плечи.