– Вы уезжаете? – с сожалением спросила Алекса. Она недостаточно знала Патнэма, но то, что она нем узнала, ей нравилось.
– Мне нет причин оставаться. Роберт уехал в спешке, и был весьма взволнован. Я полагаю, вы двое не собираетесь быть партнерами?
– Партнерами?
– Разделить контроль над Трестом. Кстати, ваш адвокат, забыл его фамилию, все еще здесь. Вам придется оплатить жуткий счет.
– В общем-то, Пат, мы с Робертом достигли соглашения.
– Да?
– Я собираюсь делать именно то, чего хотел ваш отец. Роберту придется с этим смириться.
– Ясно. Что ж, я никогда не возлагал особых надежд на ваше с Робертом сотрудничество. Это на него не похоже – так легко сдать позиции, однако… всякое бывает. Между прочим, что случилось там, в лесу?
– Мелкий несчастный случай.
Он поднял брови.
– Еще одна семейная тайна. Нет, не рассказывайте мне ничего, пожалуйста.
– Здесь нечего рассказывать.
Он бросил на нее проницательный взгляд, затем кивнул.
– О’ кей. Так всегда принято у Баннермэнов.
– Мы еще увидимся?
– Наверное. Вы собираетесь заниматься музеем?
– Да.
– Тогда и поговорим. – Снаружи послышался шорох шин по гравию.– Это моя машина. – Он пожал ей руку, крепко и официально. – Все хорошо. – Он сделал паузу, словно ему хотелось сказать что-то еще. – Знаете, никто не хочет всего этого, – тихо произнес он, оглядывая холл. – О, конечно, для Кира и для моего деда, в этом было все, в этом и в Б о г а т с т в е, – слово "богатство" он выговорил с иронией, словно бы с большой буквы. – Вечно это проклятое богатство. Может быть, нам н у ж е н человек со стороны. Отец, вероятно, добился верного решения, хотя и ошибочным путем, – вы понимаете, что я имею в виду? Или случайно – кто знает?
Он нагнулся – легко было забыть, как он высок, поскольку он не обладал ни представительностью отца, ни надменной осанкой Роберта – и поцеловал ее в щеку.
– Удачи вам, – прошептал он. – Надеюсь, что мы узнаем друг друга лучше.
Она смотрела, как он уходит – прекрасный, талантливый человек, который, безусловно, мог бы достичь в жизни большего, если бы не получил с рождения трастовый фонд, приносящий ежегодный доход в несколько сотен тысяч долларов, не облагаемых налогом. Потом поднялась наверх и постучала в дверь Элинор Баннермэн.
– Войдите! – Голос был резок, как всегда, но сама Элинор выглядела постаревшей. Сидя у камина, в элегантно обставленной комнате, она словно приобрела хрупкость своей любимой коллекции фарфора. – Сядьте рядом со мной, – сказала она. На сей раз это была просьба, а не приказ. – Патнэм уехал?
– Да.
– Сесилия, полагаю, тоже скоро уедет.
– Обратно в Африку?
– Похоже, так. Конец надежд для мистера Букера. Какими бы они ни были. Вы рассказали Патнэму, что произошло?
– Нет. Не вижу в этом смысла.
– А о роли Роберта в гибели Джона?
– И здесь я не вижу причин изменять то, что сложилось. Долгие годы Патнэм и Сесилия верили в вину Артура. Мне кажется, в конце концов они почти простили его – а Патнэм, безусловно, простил. Пока Роберт будет вести себя, как подобает, зачем сталкивать их с правдой о столь давних событиях? Что бы из этого вышло хорошего?
– Сесилия, во всяком случае, могла бы отнестись к вам лучше, если бы узнала правду. Она м о г л а б ы простить вам, что вы отобрали то, что она считает наследством Роберта.
– Да. Возможно. Или бы еще больше меня возненавидела. Зачем разрушать ее веру в брата? Артур принял на себя вину Роберта, пока был жив. Разве он не может продолжать нести ее, когда он умер?
Старая дама кивнула. Впервые с тех пор, как Алекса увидела ее, старшая миссис Баннермэн выглядела усталой.
– Это мудрое решение, – сказала она тихо, почти шепотом. – Возможно, Сесилия никогда не простила бы вас. Не стоит ждать чудесного примирения. В этом, кстати, нет большого вреда. Ее неприязнь к вам может даже подтолкнуть ее начать жить реальной жизнью для себя – кто может угадать? – Она помолчала, потом положила руку поверх рукм Алексы. Ее кости были так хрупки и изящны, словно сделаны из стекла. – Настоящая тяжесть – не управление Трестом. Настоящая тяжесть – это знание, что другие недостаточно сильны, чтобы знать, и жизнь с этим знанием, храня в себе то, что они н е должны знать. Артур обладал такой силой, хотя, Боже мой, чего это ему стоило! Он сохранил тайну Роберта, даже от меня. И я за свою жизнь хранила много тайн. Кто знает? Возможно, лучшее, что вы можете сделать для Сесилии, это позволить ей сохранить иллюзии насчет Роберта. Если ей нужно любить его и ненавидеть вас, вам просто придется это принять.
– Это печально.
– Как почти все в жизни. Я говорила с Робертом. Не думаю, что вам стоит его опасаться. Больше не стоит. И это тоже печально. Я люблю Роберта, и не скрою от вас, что надеялась увидеть, как он займет место отца. Но он не смог. Дело, конечно, не только в завещании. Это просто бумага, подножный корм для юристов.