Я думала о предсмертных словах Стива: «Мэллингхэм — это как банк, Дайана, он нереален, не воплощен во плоти и крови».
Стив знал истину.
Я слышала решительный голос Элана — голос Пола: «Погоня за деньгами ради самих денег нравственно недопустима, и идеологически отвратительна».
Пол вполне мог в свое время сказать то же самое, но, когда я его узнала, он слишком глубоко увяз в зыбучих песках своей морали, чтобы свободно бороться. Он утратил способность к борьбе с продажностью, и именно поэтому оставил меня в Мэллингхэме еще до рождения Элана. Но я не растерялась. Я была так же глубоко, как и он, втянута в гонку за состоянием и властью, но мне повезло в том, что удалось освободиться от этих зыбучих песков, совершенно так же, как ему повезло встретиться со мной. Потом он упустил этот шанс, и, в конце концов это его уничтожило. Но я смогла сохранить свой шанс и была готова им воспользоваться. Я так и поступила, и выжила.
Пусть Корнелиус держится за свое богатство и за власть! Пусть живет в окружении богов, выбранных им самим! Но перед тем как наши пути навсегда разойдутся, я покажу ему, что против меня он бессилен, и что ни за какие богатства на свете ему не купить мести, о которой он мечтал.
Я должна была победить. Теперь я это знала. Я была на пути к победе, и ничто не могло повернуть меня вспять.
Это понимание меня преобразило, и, встречая рассвет над Мэллингхэмским озером, я с наслаждением разработала план своей великой победы над Корнелиусом.
Пожар, разумеется, будет выглядеть как несчастный случай. Я вовсе не хотела навлечь на себя обвинение в поджоге с целью уничтожения дома, который юридически мне не принадлежал. Однако Корнелиус поймет, что пожар не был случайным. В этом-то и был гвоздь всего плана. Он поймет это, но никогда не сможет доказать, и всю оставшуюся жизнь будет сознавать, что, хотя и является владельцем нескольких акров пепелища в Норфолке, но так и не получил, и никогда не получит пи одной частички меня.
Не помню, когда я подумала о радиоприемнике Элана, с его поврежденным проводом. Должно быть, эта мысль пришла мне в голову в какой-то момент за завтраком, потому что, когда я покончила с кофе, есть я ничего не могла, — то пошла в его комнату, где на столе стоял приемник. В свернутый провод была вложена записка: «Мама, не забудь, пожалуйста!»
Но я забыла. Все выглядело так, как будто я знала, что воспользуюсь приемником, но, разумеется, знать этого не могла.
Я воткнула провод в розетку и стала ждать. Через десять минут я почувствовала запах гари, когда начал тлеть шнур. Тут же выключив приемник, я выдернула вилку, уничтожила записку Элана и унесла приемник в свою гостиную на втором этаже.
Потом я сошла вниз, чтобы переговорить с Нэнни и миссис Окс.
— Будет лучше, если вы увезете Джорджа на Запад, ведь немцы уже почти вышли па французский берег, сказала я Нэнни. — Лэди Гэрриет давно предлагала мне поселиться в ее коттедже в Кройд Бич, и я сейчас позвоню ей, чтобы убедиться в том, что он свободен. Думаю, что вы сможете быстро собраться, не так ли? Я довезу вас до Нориджа и посажу на лондонский поезд…
Что же до миссис Окс, то я мягко сказала ей:
— Я решила запереть па время Мэллингхэм и отослать Джорджа с Нэнни в Девон. Не огорчит ли вас и мистера Окса, если придется уехать в этом году к Мэри немного раньше, чем обычно? Вечером я могу отвезти вас к ярмутскому поезду.
К счастью, все горничные и служанки были местными, и я просто выдала им зарплату за месяц и обещала выплачивать ее ежемесячно, пока дом будет закрыт. В то время повар был уволен, а нового еще не было, и поэтому больше мне беспокоиться было не о ком.
Потом я поговорила с Джорджем.
— Джорджи, тебе будет хорошо на море. Я не смогу сразу поехать с тобой и приеду к вам с Нэнни позднее.
— Можно мне взять с собой мои книжки?
— Да, конечно, дорогой.
— И леденцы в дорогу?
— Разумеется, и леденцы.
Джордж был удовлетворен. Я поцеловала его темные волосы и попрощалась с ним перед тем, как в двенадцать с минутами поезд отошел от нориджской станции.
К вечеру я была в Мэллингхэме уже одна.
Я принялась упаковывать вещи, необходимые мне для предстоявшего визита в Лондон. Я подумала, что будет лучше, если я выкажу готовность встретиться с Корнелиусом, хотя и не собиралась появляться в отеле «Линкольн». Потом это могло оказаться полезным при возможном следствии в связи с пожаром. Я решила, что остановлюсь в доме Гэрриет, пожалуюсь на нездоровье, а в последний момент отменю встречу. Позднее, когда Корнелиус объявит, что его терпение иссякло, я напишу ему записку о том, что по-прежнему думаю о его предложении, он бросится в Мэллингхэм и не найдет там ничего, кроме пепла. Дом стоял на отшибе, вдали от деревни. Кто-то, вероятно, увидел бы пожар, но на расстоянии не мог бы определить, откуда он начался, и у меня было бы полное алиби.