Национальная галерея Мексики
Марисабель еще кормила Каро завтраком, когда Бето начал собираться в Национальную галерею.
— Не понимаю, что они там затеяли, — говорил он, стоя перед зеркалом и задумчиво прикидывая, стоит ли повязывать галстук.
— Смотри, может быть, получишь интересный заказ, — заметила Марисабель, которой Бето пересказал содержание своего разговора с чиновником из департамента по культуре.
— Да, это было бы интересно в смысле овладения техникой старых мастеров, — кивнула головой Бето. — Ну я поехал, а то неудобно заставлять ждать человека из департамента.
— Наоборот, пусть подождет, — фыркнула Марисабель. — Привык, наверно, что все перед ним заискивают. Я терпеть не могу всех этих бюрократов. Взяточники и дармоеды, вот они кто.
— Ты слишком сурова, моя дорогая, — заметил Бето и, потрепав по вихрам малыша Каро, поспешил уйти.
Уже когда за Бето захлопнулась дверь, раздался телефонный звонок. Марисабель сняла трубку.
— Мне нужна сеньора Марисабель Сальватьерра или ее супруг, — раздался мужской голос, певучие интонации которого с головой выдавали итальянский акцент. — У меня есть маленький разговор по поручению сеньора Карлоса Кастаньедо. Но я бы хотел говорить лично.
— Я Марисабель Сальватьерра, — взволнованно ответила девушка. — Скажите, что-то случилось с отцом или с мамой?
— Ну что вы, сеньор Карлос и сеньора Джоанна здоровы и великолепно себя чувствуют. Я виделся с ними в Лозанне на прошлой неделе. Не волнуйтесь, речь идет всего лишь о небольшом поручении.
— Моего мужа сейчас нет дома, он придет часа через два. Если вам удобно, вы можете подъехать к этому времени.
— Так вы не возражаете, если я нанесу вам визит? — поинтересовался итальянец. — Ваш отец сеньор Карлос Кастаньедо очень просил меня выполнить его маленькое поручение. Я везу его письмо.
— Да, конечно, приезжайте, — сказала Марисабель и продиктовала адрес.
— Спасибо, — вежливо ответил итальянец. — Я буду у вас через два часа. Это вас не затруднит?
Сеньор Франсиско Мараньяль, крупный чиновник из департамента по культуре, показался Бето знакомым. Скорее всего, они виделись на открытиях выставок, а возможно, и в Академии художеств, которую он когда-то курировал. Это был подтянутый высокий сеньор с благородной сединой и моложавым лицом. Он сразу же узнал Бето и, любезно поздоровавшись с ним, провел его через служебный вход в крупнейший художественный музей Мексики.
Разумеется, всю экспозицию Национальной галереи Бето знал наизусть еще со студенческой скамьи, ведь они не только изучали живопись прошлого, в их учебную программу входило изготовление копий с картин известных художников. Когда-то Бето много часов провел в одном из залов, старательно копируя картину Эдуарда Манэ «Расстрел императора Максимилиана», одно из немногих полотен французской импрессионистской школы, хранящееся в Мексике.
Сеньор Мараньяль повел Бето через запасники в реставрационные мастерские. Здесь работало несколько художников-реставраторов.
— Вот что у нас на очереди, — сказал Мараньяль, широким жестом указывая на картины, стоявшие у стены. — Узнаете?
Бето посмотрел в указанном направлении и не смог сдержать возгласа удивления. Здесь стояли, пожалуй, самые ценные произведения, хранившиеся в Национальной галерее — «Мадонна с младенцем» Мурильо, «Сцена в таверне» Караваджо и три рисунка Гойи из серии «Капричос».
— Наше правительство не жалеет денег на поддержку и сохранение нашего национального достояния, — гордо заявил Мараньяль. — Посмотрите, мне кажется, эти картины нуждаются в реставрации.
Бето подошел к картинам и, испытывая немалый трепет, наклонился над ними. Он всматривался в смелые, бунтарские линии Гойи, в тонкие мазки Мурильо, в изящное письмо Караваджо, и ему казалась кощунственной даже мысль, что современные люди могут как-то вмешаться в эти чудесные произведения.
— Что вы хотите с ними делать? — с дрожью в голосе спросил он у чиновника.
— Реставрировать, — бодро ответил тот.
— Но собственно… в реставрации они не нуждаются, — сказал Бето.
— Вот, — развел руками Мараньяль. — И вы туда же. Это мне уже говорили. Но ведь смотрите, лак потрескался, краски потемнели! Надо снять лак, промыть верхний красочный слой, покрыть новым лаком, ведь будет лучше, правда?
Внезапно один из работавших реставраторов, пожилой бородач, повернулся к чиновнику департамента и мрачно проворчал:
— Если снимать лак современными растворителями, а потом положить новый, неизвестно, что будет со слоем краски. Материалы-то теперь совершенно другие. Основа у лаков иная, теперь же сплошная химия, а раньше пользовались естественными материалами. К сожалению, многие секреты утеряны, мы при всем желании не сумеем воспроизвести старую технику. Можно только все загубить. Если уж так хочется, предлагаю чуть-чуть снять верхний лаковый слой, картина станет светлее, краски заиграют, а так чтобы полностью положить новый лак — я не советую.