И вдруг все эти радужные мечты были прерваны самым жестоким образом. За несколько дней до окончания курса Тони объявил ей, что принял решение поехать работать в Сьюдад-Викторию.
— Что такое? Почему? — ошеломленно спрашивала донья Паола.
— Понимаешь, мама, мне хочется поработать самостоятельно где-нибудь в провинции. В Коллегии врачей мне сказали, что в Сьюдад-Виктории есть работа: там только один практикующий доктор, а народу прибавляется. И потом, там ведь живет донья Леа Кохидес.
— Но при чем здесь донья Леа? — воскликнула сеньора Кантильо.
— Ну ты же знаешь, ее покойный муж был хорошим другом отца. Папа недавно написал донье Леа, и она обещала посодействовать, чтобы меня ввели в местное общество.
— Отец ей писал? А почему мне об этом ничего не известно?
Тони потупил взгляд.
— Видишь ли, я не хотел говорить тебе заранее, пока все не определилось.
— Но, Тони, ты не понимаешь, что делаешь. У тебя настоящий талант. Вспомни, что говорил твой профессор. И как ты можешь зарыть себя в провинции?
— А ты думаешь, люди в провинции меньше болеют и им не нужны талантливые врачи?
— Я не это хотела сказать, — смутилась сеньора Кантильо. — Просто мне кажется, что здесь, в столице у тебя было бы больше возможностей для раскрытия своих способностей.
— Не волнуйся, мама, я же не говорю, что мы уезжаем на всю жизнь. Просто для человека, который хочет серьезно заниматься медициной, очень полезно начать с такой практики. И потом, здесь нам с Фелисией не по средствам пока обзавестись собственным жильем, а в Сьюдад-Виктории мы сможем снять небольшой дом и жить самостоятельно.
— Так это все она, твоя Фелисия! Я так и знала, что эта девчонка настраивает тебя против родных. Неблагодарная! Не ценит, что попала в такую семью. Дом наш, видите ли, ее не устраивает!
— Мама, ну что ты, успокойся, — поспешно возразил Антонио. — Фелисия прекрасно относится к тебе и к отцу и много раз говорила, какой у нас красивый дом. Дело совсем не в этом.
— Напрасно ты меня убеждаешь, я все вижу насквозь, — с горечью произнесла донья Паола. — С этой девицей тебе уже отец с матерью не нужны.
Тони стоило большого труда кое-как успокоить донью Паолу.
Марианна отнеслась к решению молодой четы совсем по-другому.
— Сьюдад-Виктория! Надо же, это совсем недалеко от Гуанахуато, где расположено наше ранчо. Ведь это мои родные края!
Фелисия живо заинтересовалась этой новостью:
— В самом деле, донья Марианна? Значит, мы будет недалеко от ранчо? Вот здорово! А вы приедете туда погостить?
— Почему бы и нет? — улыбнулась Марианна. — Теперь, когда Анита не такая маленькая, можно свозить ее и показать места, где я выросла.
— А кто там сейчас живет, донья Марианна?
— Знаешь, долгие годы ранчо было почти заброшено, мне сейчас стыдно вспоминать об этом. Мой дальний родственник дядюшка Бартоломео присматривал за ним в качестве сторожа. А теперь, с тех пор как там поселились Гильермо и Селия, совсем другое дело.
— Погодите, кажется, Гильермо я видела. Он ведь приезжал к вам в прошлом феврале.
— Верно, — подтвердила Марианна, — Гильермо Эрнандес — муж Селии, моей подруги детства, и очень хороший человек. Лет восемь назад мы с Луисом Альберто пригласили его к нам управляющим, и с тех пор ранчо просто преобразилось. Он за ним ухаживал, как за своим, а теперь стал нашим компаньоном. И сынок у них хороший, в отца пошел. Скачет на лошади, как ковбой.
— Как здорово, донья Марианна! Мне давно хотелось побывать на настоящем ранчо. Я ведь в деревне, считай, не бывала. Мы обязательно навестим этих ваших Эрнандесов.
— Ну конечно, Фелисия, девочка моя. Они всегда рады гостям. Да и за помощью к ним всегда можно обратиться, в случае чего. Кстати, раз уж вы скоро едете, я смогу с вами передать кое-какие гостинцы.