– Он наш сын, Бето наш сын!
– Да, Луис Альберто, тот кого я отдала много лет назад продавщице лотерейных билетов… Наш сын, которого я потеряла крошкой когда-то, много лет назад, когда ты отвернулся от меня. Как и теперь…
– Не надо, Марианна, не береди рану… Прошу тебя! Наш сын! Но, но почему ты мне не сказала ничего раньше?
– Когда я вновь обрела его, он, Луис Альберто, был в таком состоянии, что мне захотелось как-то сначала помочь ему, дать образование – ведь он был неграмотным в свои семнадцать лет, а потом уже познакомить с тобою… чтобы мне не было за него стыдно, – ведь я бросила его… Потом я испугалась, ты когда-то сказал, что женщина отдавшая своего ребенка, достойна только презрения, а я своими руками отдала посторонней женщине нашего сына. Я думала ты просто выгонишь меня.
– Родная! Ты была не в себе, когда отдавала нашего ребенка и заболела по моей вине… Это было ослепление, Марианна, дорогая! Как я мог говорить такое?!
– Луис Альберто, не надо сейчас об этом, не упрекай себя ни в чем.
– И это говоришь мне – ты, ты, у кого есть все основания для таких упреков!.. Я уже никогда не смогу перед тобой оправдаться, дорогая. Ты, моя бедная Марианна, сколько выстрадала из-за меня, страшно подумать. Представляю, что тебе пришлось пережить. Теперь, когда я знаю правду и вообразить невозможно, что целых семнадцать лет искала ты нашего сына.
– Я думала, дорогой, что обрету, наконец счастье, когда найду его. Но по воле судьбы именно тогда и посыпались на мою голову самые страшные беды, страдания, волнения…
– Марианна, Марианна, прости меня, если можешь!.. Да, да, я каялся много раз и снова принимался за старое. Поэтому, понимаю, нет мне веры, у меня больше не осталось надежды на прощение, я сам разрушил свое счастье.
– Ты хочешь, чтобы я подала тебе эту надежду? Так я поняла?
– Не шути, Марианна. Нет мне прощения, знаю, потому что своими обидами я нанес тебе слишком глубокие раны, я усомнился в твоей верности, а ты святая, ты мать, перенесшая муки во имя спасения единственного сына.
– Я же просила тебя, Луис Альберто, ни к чему теперь упреки, надо думать о будущем наших детей.
– Да, ты права, как всегда, для упреков не время. Для меня наступил страшный час расплаты за содеянное.
– Нет, нет, Луис Альберто, я так не думаю.
– Увы, это так, Марианна.
– Знаешь, для меня теперь самое главное – это счастье Бето. Если бы я ненавидела тебя и хотела отомстить, ни на шаг не подпустила бы к нашему сыну. И ты никогда не увидел бы его. Но я всею душою стремлюсь к тому, чтобы вы полюбили друг друга. И ты стал бы для него настоящей опорой в жизни. Он уже знает тепло материнской любви. Теперь пусть почувствует заботу отца, которого у него никогда не было.
– Марианна! Значит, ты прощаешь меня…
– Я прощаю тебя, Луис Альберто. Ради нашего сына я смогу сделать это.
– Значит только, ради него? Да?
Марианна медленно подошла к мужу и, прижавшись к нему, сказала:
– Ради вас обоих, Луис Альберто. Ведь ему нужен ты… И мне ты тоже нужен, необходим… а ты, я знаю теперь, не сможешь обойтись без его и моей любви и привязанности.
– Марианна, у меня не хватает слов, чтобы выразить свое восхищение тобою. Когда вижу слезы прощения в твоих глазах, когда вот так, как сейчас, держу твои милые руки в своих… Марианна моя, чем я только смогу отблагодарить тебя.
– Забудем, дорогой мой, забудем, что было. Начнем, попробуем начать нашу жизнь сначала. Вместе с нашими детьми.
– Но, если они будут помнить, сколько горя я причинил их матери…
– Нет, они, поверь, не злопамятны, и с этого момента в нашем доме наконец-то воцарятся мир и покой.
Как вихрь, ворвалась в дом Сальватьерра Виктория. Едва закончив выступление она схватила такси и примчалась сюда. Рыжеволосая красавица с неизменным цветком в волосах немедленно потребовала свидания с молодым хозяином.
– Луис Альберто дома? – запыхавшись от быстрой ходьбы, спросила она. – Сеньор, умоляю, скажите, – обратилась она к дону Альберто, – не случилось ли какого-нибудь несчастья с ним или его близкими?
– Нет, нет! Нет, сеньорита, успокойтесь, ничего не случилось! Все слава богу, живы-здоровы. Я так понимаю, это вы звонили мне недавно? – поинтересовался дон Альберто.
– Да, сеньор, я. Он был в таком состоянии, что я испугалась за него.
– Была бы просто трагедия, сеньорита, если бы он убил собственного сына!
– Вы говорите – сына? – изумилась девушка. – Он все-таки стрелял?