Пашка был счастлив. До самого дома проводил его дядя Семён, зашёл в комнату, постоял, посмотрел.
— Если жив останусь, приду, — пообещал он. — Жди!
Штурм Зимнего дворца начался через два часа. Пашка не спал и всё слышал: треск пулемётов и крики «ура» возле дворца. А потом так бабахнуло, что весь дом задрожал и штукатурка посыпалась со стен и с потолка. Пашка тогда ещё не знал, что это большевистский крейсер «Аврора» стреляет по дворцу, по министрам-капиталистам.
Очень было страшно.
Под утро всё стихло. Пашка со своего чердака сразу увидел над Зимним дворцом красные знамёна и флаги.
Вечером на другой день зашли на квартиру к Пашке дядя Семён с товарищами, сами перетащили на руках Пашкину мать на третий этаж, в большую светлую комнату; туда же перенесли и немудрящие их пожитки.
— Живите, — сказал им дядя Семён на прощанье. — Поправляйтесь. Давай, Пашка, руку на счастье. Теперь ты, брат, настоящий богатый человек. Помни! Радуйся!
— Почему ж это такое, дяденька? — спросил Пашка с робостью, и матрос Семён засмеялся.
— Почему? — переспросил он и вместе с Пашкой подошёл к большому и широкому окну на улицу. — Потому, друг… Видишь вот землю, город, дома, дворцы?
— Вижу, — сказал Пашка.
— Смотри лучше, — сказал дядя Семён и повыше поднял Пашку за плечи. — Всё это твоё теперь, парень. Навсегда, навечно. Октябрьская революция победила!
Храбрость
Вот ведь как бывает в жизни! Маленькая Наденька заболела. С утра она загрустила и немножко покапризничала. Принесли градусник, температура оказалась повышенной, и Наденьку уложили в постель. В кровати она лежала тихо и молча смотрела в потолок блестящими от жара глазёнками.
— Да, — говорила она. — Да! — и потихоньку изредка всхлипывала.
— Ну что тебе, беленькая? — спрашивали домашние. — Что болит, хорошая?
Сколько ещё надо учить такую маленькую девочку!
Не надо дразнить гусей. Об этом знают все мальчишки и девчонки.
А вот маленькая Наденька не знала.
Вчера вечером она проходила мимо городского пруда, возле которого отдыхали на траве детдомовские гуси, и сказала гусям ни с того ни с сего:
— Фю! Фю!
Большой белый гусь-лебедь зашипел и по-змеиному, нехорошо и злобно, вытянул вперёд свою длинную шею.
Леночка Некрасова, старшая Наденькина подруга и главная гусятница детского дома, лежала в это время в траве и читала книжку про снежную королеву. Она не видела ни Наденьки, ни гусей — так увлеклась чтением.
— Фю! — сказала Наденька ещё раз, но уже потише.
Молодые гуси близко пододвинулись к большому гусю и тоже вытянули вперёд шеи.
Наденька никак не могла остановиться. Бывает так: знаешь, что делаешь нехорошо, а остановиться не можешь. Точно тебя кто толкает под руку или дёргает за язык.
— Фю! — сказала Наденька в третий раз, и гуси, как по команде, захлопали крыльями, закричали: «Га-га-га!» — и все вместе бросились на Наденьку.
Большой белый гусь ударил её крылом по спине, а самый маленький гадкий гусёнок больно ущипнул за ногу. Наденька закричала.
Леночка услышала крик, бросила книжку и кинулась выручать подругу. Гуси, завидев хворостину в руках своей начальницы, мигом разлетелись в разные стороны и, от греха подальше, залезли в пруд.
Наденька долго не могла успокоиться и до сумерек сидела одна на берегу пруда.
Там она, наверно, и простудилась. Конечно, она чувствовала себя полным ничтожеством. Почему-то они, гуси, не бросаются очертя голову на Леночку. Все стали большими, только она одна не может вырасти и теперь вот без толку лежит в кровати.
Дверь отворилась, и в комнату вошла незнакомая весёлая докторша в белом халате.
— Здравствуй, — сказала она. — Нехорошо, когда болеют такие большие девочки.
— Это меня под одеялом не видно, какая я есть, — ответила Наденька хмуро.
— Ничего, не волнуйся, вырастешь, — сказала докторша. — Как тебя зовут? Надей? Знаю, слышала. Садись, Надежда, попрямее, ближе к свету. Высунь язык и скажи «а».
Наденька высунула язык и сказала:
— А!
— Очень хорошо, — похвалила докторша. — Всунь язык обратно. Видишь, как всё идёт ладно. Дыши глубже… Не дыши!
— Горло у меня не болит, — сказала Наденька. — Кашля нет…
— Ну, тогда о чём же грустить, девочка? — сказала умная докторша и уселась поудобней на стуле. — Душа болит? Рассказывай всё по порядку.
И Наденька всё ей рассказала. Про гусей, про Леночку и про самого маленького гадкого гусёнка…
Докторша внимательно выслушала Наденькин рассказ.
— Незачем было к ним приставать, к гусям, — сказала она под конец. — Не такие уж они плохие. Про гусей рассказывают, что они бывают очень умные.
— Мало ли кто что про них рассказывает! — воскликнула Наденька возмущённо. — Они злые и нехорошие птицы. Он меня сзади кусал за ногу, этот гусёнок!
— Сзади? — сказала докторша улыбаясь. — Очень нехорошо. Но и бояться гусей не следует. Что это — орлы, львы, тигры? Зря испугалась, трусишка. Ты ведь всё-таки человек, а не заяц. Посмотри, какие храбрые и хорошие вокруг тебя живут и растут люди. Подумай об этом лучше. Ну, и до свиданья, девочка. Будешь пить три раза в день горькую микстуру и сладкие порошки, и через три дня выздоровеешь.
Докторша ушла. Наденька осталась в комнате одна, наморщила лоб и закрыла глаза. Так думалось легче.
Конечно, она человек, а не птица. Если сообразить хорошенько, то даже и не очень маленький человек.
Наденька приподнялась на кровати. Самый большой гусь всё равно в четыре раза меньше, чем она, а этот гусёнок-шипун, наверное, в восемь раз меньше. Трусиха! Очень нехорошее и обидное слово.
Наденька думала долго, до самого вечера, думала на следующий день.
Через три дня она действительно выздоровела и отправилась на пруд.
— Эй, ты, — сказала она старому гусю, — это я. Здравствуй!
Гусь вытянул шею, не зашипел и посмотрел на Наденьку задумчиво, с подозрением.
— Фю! — сказала Наденька и сделала шаг вперёд.
«Га-га-га! — тревожно загоготали молодые гуси. — А ну-ка, давайте ей покажем, друзья!»
«Гу-гу, молодёжь, не трогайте эту девчонку, — сказал старый гусь и распустил своё огромное белое крыло, загораживая им Наденьку, — Неужели вы не видите, как храбро блестят глаза у этой маленькой озорницы! Отойдите от неё, гусята! Только трусов можно щипать безнаказанно».
Старый, мудрый гусь отвернулся в сторону, почистил клювом свои и без того белоснежные перья и тихо спустился в пруд. За ним последовали молодые гуси.
На воде они долго дремали, похожие издали на лебедей, и Наденька гордо и неустрашимо смотрела на них с берега.
Надежда Смоленская
Утром с почты со штампом «Авиа» к Нине домой принесли журнал «Смена», в котором на четвёртой странице был напечатан Галкин рассказ из студенческой жизни, под названием «Дружба». Нина сказала, что это неспроста журнал присылается авиапочтой. Зачем бы это такая срочность? Андрей Гаврилович ничего не сказал, но подумал: действительно, зачем бы!
Галка приехала с вечерним автобусом.
По тихому, засыпающему городку она пронеслась, словно самолёт, с шумом, с треском и с хорошей скоростью, всех перецеловала и перетормошила по очереди. «Милые мои, как я соскучилась! Всё рассказывайте подряд, ничего не пропуская! Как без неё, без Галки-Чернушки, жили здесь друзья и товарищи?! Почему не умерли от тоски? Хороши, стало быть, друзья! Что случилось, почему все стали старые и умные? Ей, как писательнице, всё это страшно важно знать во всех подробностях».