— Мы близки... очень близки.
— Понимаю... Любовь — такая хрупкая вещь, Дэнни. Счастлив тот, у которого была в жизни настоящая любовь, но не стоит на нее слишком уповать. Она проходит, как солнечная погода. Люди вроде остаются прежними, а чувства между ними может уже не быть. Если ты с кем-то близок по-настоящему, дружен и во всем у вас понимание, это вернее, чем капризная любовь, Дэнни.
— Я учту это, — небрежно бросил он.
— Что пишут? — спросила Брук, кивнув в сторону газеты.
— Как обычно, — ответил он.
— Дай полистать, — попросила Брук.
— Не стоит, — Дэнни зажал газету в руке.
— Почему? — удивилась женщина.
— Не имеет значения, — раздраженно процедил он.
— Дай, — Брук, почувствовав неладное, принялась вырывать из его рук хрустящие листки.
Дэнни ослабил хватку и отдал ей газету, поняв, что рано или поздно она все равно узнает.
Брук торопливо просмотрела полосу за полосой, пока не наткнулась взглядом на заголовок:
На фотографии были запечатлены Брук с детьми и Дэнни в момент их выхода из старого дома.
— Спасения от них нет, — со слезами на глазах проговорила Брук. — Безжалостные люди...
— Брук, это такая ерунда, что не стоит из-за этого отчаиваться.
— Это не ерунда, Дэнни. Они треплют мою жизнь. Они отравляют детство моих детей. Из-за них переродился человек, которого я так любила.
— Брук, запомни, газеты — это хлам.
— Как ты можешь так говорить! Ведь они и твое имя склоняют теперь вместе с моим. Хотя ничего не знают.
— Вот и почаще вспоминай об этом. Они ничего не знают, а только тасуют подобие фактов по своему недомыслию.
— Кто знает, что в последний раз я разговаривала со своим мужем шесть месяцев назад! Он звонил из Италии и обещал, что приедет домой к дню рожденья Бью. Я ждала, у меня даже появилась надежда, хотя уже больше года мы и не были мужем и женой в полном смысле, — расплакалась Брук, спрятав лицо в ладони. — Прости, — пробормотала она. — Зачем тебе знать об этом?
— Ничего, Брук. Говори, о чем считаешь нужным. — Дэнни погладил ее по плечу, затем, обхватив ее заплаканное лицо ладонями и заглянув в глаза, твердо сказал: — Запомни, Брук. Через год не останется ни следа от твоих сегодняшних тревог. Ты просто должна набраться мужества и пережить этот тяжелый период.
— Я думаю, мне с детьми нужно съехать отсюда, Дэнни.
— Не будь смешной. Не смей идти у ничтожных шавок на поводу. Я запрещаю тебе думать об этом.
— Тебе-то зачем все мои сложности? У тебя успешный бизнес, хорошие связи, большие перспективы, девушка, с которой ты близок. Не ставь все это под удар.
— Я решил — и не отступлюсь, - твердо произнес Финч.
— Дэнни, почему для тебя это так важно? — вытирая слезы, спросила Брук.
— Потому что вы нуждаетесь в моей помощи. Потому что мне необходимо знать, что с тобой и детьми все в порядке. Потому что мы не чужие друг другу люди... Надеюсь, этих объяснений тебе достаточно.
— Ты уверен, что Эмили тебя правильно поймет?
Дэнни хмуро посмотрел на Брук.
— Это не любопытство, Дэнни. Мне нужно быть уверенной, что публикации, подобные этой, не испортят ваших отношений. Может быть, тебе стоит пригласить Эмили сюда, чтобы она лично могла убедиться в том, как в действительности обстоят дела. Я могу приготовить ужин. Что скажешь, Дэнни?
— Я подумаю, — процедил он.
Брук несколько успокоилась, получив этот ответ — пусть даже такой неопределенный.
— Теперь, когда мы все выяснили, каковы твои планы на день? — деловым тоном осведомился Дэнни Финч.
— Какие могут быть планы? — развела руками Брук. — Я понятия не имею, какая у меня теперь жизнь. Дай осмотреться.
— Я никуда тебя не тороплю, Брук. Распоряжайся временем, как посчитаешь нужным. Только мне сегодня нужно быть в Мельбурне. Я оставлю вас здесь. Ты не возражаешь?
— Конечно же, нет.
— Я оставляю ключи от «ауди»! Машина в гараже. На случай, если вам понадобится куда-либо съездить. Тебе нужны деньги на расходы? Не смущайся, ответь честно.
— Нет-нет, благодарю. Пока у меня есть.
— Точно?
— Да, Дэнни, спасибо.
— Двадцать долларов меня не разорят.
— Пока не нужно, Дэнни, — отмахнулась женщина.
— Мы не чужие, Брук.
— Я это знаю, Дэнни. И благодарна тебе за все. Но я обязана рассчитывать только на себя и не имею права злоупотреблять твоим великодушием.
— Но у тебя есть дети, Брук. Когда дело касается детей, все остальное не должно иметь определяющего значения.