— Крест и Лира что у вас на груди, это знак общества, в котором вы состоите? — спросила Марта.
Марк почему то всполошился и уронил нож под стол. Он нагнулся, чтобы его поднять. Нож лежал у открытых выше колен чудесных ножек Марты. Она почувствовала, что художник любуется ими там под столом и потому слишком долго ищет нож. Когда он поднялся, лицо его было красным. Марта попробовала заглянуть ему в глаза, но это ей не удалось. Уткнувшись в тарелку, Марк начал работать усердно вновь приобретенным ножом. Она напомнила ему свой вопрос.
— Нет, это мое личное, я люблю крест и люблю лиру, — ответил Марк рассеянно.
— Ваш знак, — сказала Марта, — он навевает мне мысль о чем-то хорошем. Ах, стойте! — воскликнула она, положив руку на руку художника.
— Что? — спросил Марк, замирая в блаженстве от прикосновения ее тонкой, загорелой руки.
— Давайте мы с вами организуем общество под именем «Крест и лира» Вот идея! Хотите?
— Общество художников? — спросил Марк.
— Нет, не художников. Видите ли, мы с моим дядей Васей хозяйничаем, у нас ферма. На этой ферме мы возвращаемся к прошлому. Мы достали и отремонтировали старые машины, приспособленные к конской тяге. Мы заменили тракторы лошадьми. Мы силимся показать пример. Нам хочется доказать что без природы люди не смогут жить. Мы ненавидим все новшества. Спросите любую хозяйку, довольна ли она продуктами искусственного производства? Ведь теперь все овощи фальшивы, все фрукты, яйца, мясо, молоко. Все стало ядовитым. Это уже теперь, что же будет дальше? Мы, например, даже запретили въезд автомобилей и вообще всех машин на территорию нашей земли. Во мне душа Юлиана Отступника. Будь моя власть, я бы создала костры из автомобилей, телевизоров, холодильников и всей этой чертовщины. — Все это Марта сказала быстро, взволнованно. По мере того как она говорила лицо ее озарялось все сильнее и сильнее внутренним светом. Душа Марка открывалась так, словно, он слышал ангельские голоса. Куда девалась его застенчивость неловкость. Перед Мартой, как бы из ничего, вырастала и открывалась личность художника. В его подобных чайным серебряным ложечкам глазах загорелась твердая воля, решительность. Глаза эти стали темнее, рассеянный блеск сосредоточился в них в две горящих точки. Он стал красив. Марта почувствовала в своем сердце толчок.
— Жертвуете свой «Крест и Лиру» для имени общества? — спросила Марта.
— Не только знак, но и самого себя жертвую! Берите меня всего! — Воскликнул художник, глядя прямо в глаза девушки.
— Выпьем на брудершафт, — предложила Марта. Марк ловко встал, красиво поднял бокал, смело схватил руку Марты своей рукой. Они залпом выпили вино, бросили на пол бокалы.
— Ты дурак! — выругалась Марта.
— Ты ведьма! — выругал девушку Марк.
— Мы возьмем своим девизом слова Достоевского: только крестьянский труд приближает человека к Богу, — сказала Марта, усаживаясь на диван. Марк подсел к ней. Марта перестала для него быть недосягаемым божеством. Будущее общее радостное дело разряжало его напряжение. Он почувствовал себя другом, товарищем.
Взявшись за руки, они долго обсуждали законы будущего общества. Решили, что членами его должны быть только люди интеллигентные. Ибо только они смогут понять задачу в полном объеме. Кроме того, только они увидят иначе, чем, например, рабочие или даже крестьяне, благотворное влияние труда над землей на всю психику человека.
На дворе потемнело. Марта развязала шторы. Они упали, закрывая окна. Она зажгла электрическую лампочку на рояле. — Тебе как? — спросила она, — электрический свет не противен? я лично отвыкла, у нас свечи, керосиновые лампы.
— Ну его к черту! Потуши, — ответил Марк. Стало совсем темно. Но Марта очевидно в темноте видела. Ни на что не наткнувшись, она подошла и села на прежнее место. Марк ничего первое время не видел, слышал только шорох ее платья, да чуть слышный звон хрусталя люстры. Потом он привык к темноте. Светились глаза Марты, чуть-чуть не сливаясь с мраком, белело ее лицо.
— Марк я не девушка, — прошептала Марта. Он отшатнулся, — да, представь себе, я была замужем, но разошлась. Муж мне попался технически — телевизионно — автомобильный. Я его возненавидела всей душой. — Настало молчанье довольно долгое.
— У тебя была любовь? — еще тише спросила Марта. Ее дыханье трепетало на ухе Марка.
— Нет никогда, — ответил он.
— Как же ты жил? — Марк глубоко вздохнул, потом порывисто задышал и ответил: — Врать не могу, я пользовался проститутками.
— Благополучно? — спросила Марта.
— В смысле заразы? Да, вполне.
Марта приблизила свои губы к его губам.