А не получится, Василий любовно погладил лук и меч, семи смертям не бывать, а в подземном мире знакомства кой-какие теперь есть. Это на тот случай коли в Вирий не примут. Все меньше погани до людей мирных доберется!
В ожидании ночной темноты, Василий, вернувшись к коню, пошарил в седельных сумках. Как ни старался Маргаст положить побольше снеди, а только вся вышла. Пока искал дорогу в лесу уж третий день минул. Вот пригодилась бы сейчас скатерка Маргаста. Всего и богатства — сухой хлеб с засохшим сыром, да пара луковок небольших. И ни вина тебе, ни пива, ни браги. Горло промочить нечем… С тоской неземной, бросил Василий взгляд на журчавший неподалеку ручеек. Вот бы, вода превратилась в вино. Доводилось слышать, еще от бати, что бог царьградский такое умел выделывать. Эх, научили б такому, глядишь и тоже перешел бы в их веру… Он со вздохом откусил от засохшей краюхи. Нет, брешешь, брат, укорил сам себя, не бросишь ты веру дедов и прадедов. Не для русского человека быть рабом, пусть даже рабом бога.
Медленно, как-то нехотя, солнышко докатилось до виднокрая. Окинуло последними ласковыми лучами небо и уступило место молодому серебреному месяцу. Причудливые ночные тени, неузнаваемо исказили лес. Вдалеке зловеще заухал филин. Прикрываясь тенью деревьев прошмыгнула ловкая мавка. Василий недовольно поморщился — только ее не хватало. Не дай боги, приведет за собой чугайстыря. Сам по себе чугайстырь богатырю не страшен, но завозятся, шум поднимут. Степняки мигом сбегутся проверить. Не время пока с ними встречаться. Нашарив небольшой камушек, Василий запустил им в непрошеную гостью. Обиженно вскрикнув, мавка пустилась наутек.
— Ты чаво, балуешь? — неожиданно проскрипело под ухом. — Почто девку забидел?
Вздрогнув так, что жалобно звякнула кольчуга, Василий внимательно огляделся. Ближайший куст шевельнулся и от него отделилась бесформенная тень. Всмотревшись, Василий различил покрытое бурыми чешуйками тело, тонкие, напоминающие ветки руки — леший!
— Прости, дедушка, — негромко молвил богатырь. — Она окаянная шумнуть могла, внимание ворога привлечь. А мне, сам понимаешь, такие подарки ни к чему.
Леший задумчиво почесал затылок. Раздался тихий скрип, словно потерли друг о друга шершавые палки.
— А мне что за дело до людских разборок? Ты в лесу не балуй!
— Что за дело говоришь? — у Василия мелькнула шальная мысль. — Да ведь это степняки, дедушка! Они лес дюже не любят — боятся. Коли пройдут на Русь, без жалости вырубать, да выжигать начнут. Нешто допустишь?
Сморщенное коричневое личико, перекосилось от горя. Со скрипом дохромав до человека, леший присел рядом.
— Да знаю я! — в сердцах махнул он рукой-веткой. — Да не властен я над ними. Это я одного заморочить могу так что до смерти по лесу плутать будет. Даже сотню могу… если поднапрягусь. А их больше чем шишек в моем лесу.
— Да, незадача, — робкая надежда что удастся получить помощь от нечисти погасла. — А может полевого попросить. Ну, что б суслики нор нарыли?
— Какие норы? Посмотри сколько их. Да и не станет полевой этого делать — он лошадей любит, не позволит калечить.
— А если на заставы сообщить? А? Здесь же недалеко Полянская должна быть.
Леший только рукой махнул.
— Должна, да только нетуть. Раз поутру вскочили на коней и как угорелые все и отбыли. Никого не осталось.
— Жаль, — огорчился богатырь. — Что ж, придется самому…
— Постой! — обиделся лесной хозяин. — Ты что, считаешь что не помогу ничем? Я ведь тоже на этих землях живу. Вот что, парень, в этом лесу, тебя любой куст, любое дерево так укроет, что ни одна живая душа не заметит. А коли будет тебя кто преследовать, только свистни — так заведу, что здесь и останутся.
Леший хихикнул неведомой мысли.
— Я тут как раз водяннику работников задолжал, — доверительно поделился он с человеком, — вот и расплачусь!
— Спасибо тебе, дедушка! — растроганно поблагодарил Василий лешего. Сбоку, чуть ли не в самое ухо захохотал филин. Богатырь поискал взглядом неспокойную птицу. Не найдя, вновь бросил взгляд на собеседника, но того и след простыл. Словно и не было вовсе.