Раб, пятясь и не переставая кланяться выскользнул из шатра. В тот же миг, дожидавшийся знака, в шатер ступил византийский посол.
Много послов перевидал на своем веку каган. И никогда не вызывали они иного чувства кроме легкого презрения. Одни рассыпались в пустых, льстивых речах, другие в своем надмении забывали что их могучие повелители слишком далеко что бы защитить. Но иными были византийцы. Не падавшие никогда ниц, они, тем не менее, не позволяли себе усомниться в достоинстве кагана. Вот и этот, лишь ступив в шатер церемонно поклонился, и дожидаясь приглашения вопросительно посмотрел на кагана.
— Проходи, уважаемый, садись и поведай, что привело тебя в мой скромный шатер? — легко говоря на византийском наречии указал на место подле себя Бекмер.
Ничуть не удивляясь византийской речи в устах степняка, посол чинно опустился на указанное место.
— Меня зовут Антоний, о, Великий, — степенно поклонился посол. — Великие базилевсы, да пошлет им Господь долгие лета, шлют подарки богатые, своему царственному брату, кагану Бекмеру. Интересуются как здоровье уважаемого кагана?
— Передай базилевсам спасибо, — кивнул польщенный каган. Как же — сами правители могучей империи назвали братом! И снова вспомнил о прекрасной Зулейке. — Прости меня, достойный посол, но ждет меня… гм… важный совет с моими военачальниками. Рад бы поговорить с тобой о делах пустых, но сам понимаешь…
Словно прочитав истинные мысли кагана, в глазах посла мелькнула тень снисходительной улыбки.
— Прости, каган, не смею отрывать тебя от важных дел, поэтому коротко передам слова базилевсов. Скажи, каган, хочешь ли ты победителем въехать в стольный град русов — Киев?
Долго молчал Бекмер, пристально вглядываясь в невозмутимое лицо посла. Сколько темных ночей, мечтал каган разбить ненавистных русов. Пожечь их дома, самих взять в полон и продать щедрым рахдонитам. Дорого они ценили русов за силу и выносливость. Но еще больше прельщали кагана необъятные луга, на которых можно пасти немалые табуны. Мысли о нетерпеливо ждущей красавице мигом забылись. В колючих глазах кагана зажегся огонек алчности.
— Зачем, базилевсы спрашивают такое? Мы с русами заключили мир… — с трудом отгоняя наваждение негромко проговорил Бекмер.
— Базилевсы знают о вашем «мире», — спокойно улыбнулся Антоний. — Мы тоже иногда покупаем рабов у рахдонитов.
И не дождавшись ответа кагана продолжил:
— Базилевсы предлагают тебе помощь. Каган, у тебя появилась возможность возродить былое величие твоего народа…
Глаза Бекмера подернулись пеленой. Взгляд потух, словно пытался рассмотреть нечто сокрытое в нем самом. Только губы беззвучно шевелились на застывшем лице. Перед его внутренним взором пронеслись картины былого величия некогда могущественного, а ныне распавшегося на десятки племен, Хазарского Каганата.
Антоний сощурившись сверлил взглядом кагана. Рука византийца крепко сжимала свисающий с шеи тяжелый золотой крест. На лбу выступила испарина, дыхание стало тяжелым, будто бежал до шатра от самой Византии. Губы шевелились в согласии с губами кагана. Наконец посол глубоко вздохнул, стряхивая с плеч непосильную тяжесть, и отер выступивший на лбу пот. Пальцы сжимающие крест разжались.
Бекмер обвел шатер осоловелыми, как после долгого сна, глазами.
— Я смогу возродить величие моего народа! — и вслушиваясь в свои слова повторил — Я. Смогу. Возродить. Величие. Моего. Народа.
Антоний низко поклонился, скрывая довольную усмешку, невольно тронувшую его тонкие, поджатые губы.
Когда он снова поднял глаза, перед ним сидел уже другой человек. Куда только подевались медленные ленивые движения и усталый взгляд. Это был леопард готовящийся вонзить когти в трепещущую от страха добычу. Широкие ноздри трепетали как у хищника уловившего терпкий запах свежей, горячей крови. Движения стали резкими. Словно уже несся по степи размахивая сияющей кривой саблей.
— Завтра созываю каганов других родов. Мы соберем огромное войско! Русичи ужаснуться силе степи!
Византиец медленно покачал головой.
— Дозволь заметить, великий каган, у русов много шпионов. Как только они прознают о великом походе, их войска мигом окажутся у границ степи. Много крови прольется…
— Да! — вскричал каган подскочив, не в силах сдержать распиравшее его возбуждение. — Мы прольем много крови русов! Мы пустим в степи реки крови!
— Но, много твоих славных воинов тоже поляжет в этой битве…
— Они заслужат себе славу!
— Прости, каган, но мне, недостойному, кажется, что по настоящему мудрый полководец стремиться сохранить жизни воинов, когда есть возможность это сделать…