Выбрать главу

Есть необходимость, поэтому, более подробно остановиться на этой странице биографии Ратаева. Она, по мнению автора этих строк, ясно свидетельствует, что слова Леонида Александровича, неизменно выставлявшего себя как человека "воспитанного в старинных христианских и монархических традициях"

[207], не были пустым звуком.

Первая его записка о масонстве поступила в Департамент полиции в марте 1911 года. "Масонство для России, - отмечал здесь Л.А.Ратаев, - явление не новое. Пришло оно к нам в первой половине XVIII века и затем периодически то появлялось, то исчезало, или, вернее сказать, притаивалось, но неизменно и всегда кроме горя и напасти ничего с собой не приносило"

[208].

Еще в 1887 году в Париже группой французских и русских радикалов-космополитов была основана масонская ложа для русских эмигрантов "Космос". В числе ее основателей, указывает Л.А.Ратаев, стояли русские профессора М.М.Ковалевский, Е. де Роберти и французский ученый русского происхождения Г.Н.Вырубов.

Возрожденная в 1898 году к жизни польским евреем из Бухареста Натаном Финкельштейном (Николя - мастер стула), ложа "Космос" посвящала русских профанов "целыми стадами". 16 мая 1905 года были посвящены в масонскую степень ученика:

литератор Константин Аркадский-Добренович, профессор Юрий Гамбаров, врач Иван Лорис-Меликов, учитель Михаил Тамамшев, профессор-историк Александр Трачевский, профессор Евгений Аничков, литератор Александр Амфитеатров.

30 января 1906 года все они, по сведениям Л.А.Ратаева, были проведены в подмастерья и в том же заседании возведены в степень мастера [209].

Оказавшись после 1905 года опять в России, вчерашние русские эмигранты - члены французских лож и явились основным ядром возрождающегося русского масонства. "Масонские ложи в России, - отмечал в январе 1914 года Л.А.Ратаев, - существуют уже в течение шести лет", относя, таким образом, их создание к 1908 году, когда в мае месяце по просьбе русских масонов в Россию прибыли эмиссары "Великого Востока Франции" члены Совета Бертран Сеншоль и Гастон Булэ и открыли здесь "по одним сведениям, две, а по другим - три ложи" [210].

Заслуживает внимания и персональный состав "политических" масонов, внушительный список которых (86 человек) приведен в приложении к записке Л.А.Ратаева.

Конечно, не все бесспорно в этом списке [211]: Максим Горький, Александр Блок, В.И.Семевский, П.Б.Струве и др. Однако и сам Л.А.Ратаев отмечал, между прочим, что документально подтвердить масонскую принадлежность он может только в отношении 14 человек: Леонид Андреев, Евгений Аничков, Константин Аркадский-Добренович, Юрий Гамбаров, Павел Долгоруков, Андрей Ждан-Пушкин, Е.И.Кедрин, М.М.Ковалевский, Евгений Коган-Семеновский, Иван Лорис-Меликов, Василий Маклаков, Михаил Тамамшев, Е.В. де Роберти.

Характерно, что ни один из названных Л.А.Ратаевым лиц не был масоном-оккультистом.

Все они - "политические" масоны (это к вопросу о масонской сказочке на тему сверхконспиративного характера масонской организации в России, о существовании которой якобы ничего не знал Департамент полиции). Как видим, все Департамент знал, если уж не все, то, по крайней мере, много. А Л.А.Ратаев - так тот прямо так и писал: "Главным "приютом" для российских масонов служит кадетская партия".

"Вглядитесь внимательно, - призывал Л.А.Ратаев своих коллег, - как между нашими масонами распределены роли и сферы влияния: среди членов Государственного Совета и в литературной среде действует М.М.Ковалевский; среди членов Государственной Думы - И.Н.Ефремов, П.Н.Милюков и В.А.Маклаков.

Влияние последнего распространяется и на адвокатскую среду, где он пользуется популярностью. Деятельность Е.П.Коган-Семеновского обнимает собой жидовские круги и мелкую прессу. Наконец, А.Н.Бренчанинов, убежденный деятельный масон, стремится воздействовать на высшее общество. Уже на его собраниях начинают все чаще и чаще появляться лица титулованные или же посещающие - громкие дворянские фамилии, как например, Кугушевы, Толстые и т.п. Будет весьма печально, если благодаря этим стараниям масонство внедриться в высшие слои русского общества" [212].

Не прошла мимо внимания Л.А.Ратаева и проблема так называемой "неправильности"

масонских лож в России начала XX века. "Русское масонство XVIII века, хотя и отличалось обилием различных систем и обрядов, но тем не менее почиталось правильным, ибо каждая из тогдашних практикуемых в России систем, как то:

елагинская, рейхелевская, Мелиссино и др. - могла доказать свою преемственность от Великой Английской ложи и соблюдала все ландмарки, отмечал он.

- Современное же масонство, занесенное в Россию в 1908 году, с точки зрения Английской ложи не считается правильным, так как "свет" сей заимствован от "Великого Востока Франции", на который наложено отлучение" [213].

В своей записке в Департамент о деятельности масонских лож Л.А.Ратаев выражал недоумение "непонятной слабости" и "особому влечению"

русской государственной власти, которые она "во все времена питала к лицам, которые, пользуясь всеми благами, привилегиями и преимуществами государственной службы, в то же время всеми мерами стремились дискредитировать эту власть и подкапывались под устои существующего государственного строя".

Но как раз они-то, подчеркивает Л.А.Ратаев, и делали головокружительные карьеры и именно на них как раз и сыпались, как из рога изобилия, чины, ленты и ордена [214].

Даже если у Департамента и нет агентуры в масонской среде, "достаточно хотя бы в течение некоторого времени проследить в Петербурге, например, за М.М.Ковалевским и Е.П.Коган-Семеновским, а в Москве - хотя бы за князем Павлом Долгоруким, и нет сомнений, вскоре выяснится и место их сборищ, и состав их лож", - отмечал он [215].

Несомненно, Л.А.Ратаев глубоко проник в сокровенную суть масонского учения. Поразительны проводимые им параллели между масонством и революцией.

"Революция, - отмечает он, - действует бурным натиском, она может даже иногда сорвать крышу со здания, но фундамент оного ей недоступен, он в большинстве случаев остается незыблемым. Масонство же идет постепенно и неуклонно тихой сапой и подкапывается под само основание здания, сложенное при веками накопившихся предрассудков, главным образом религиозных, порождающих все остальные. Революция стремится к созданию свободных учреждений, масонство создает свободных людей, без которых самые свободные учреждения остаются мертвой буквой. Словом, масонство в отношении революции то же, что корни в отношении к дереву, то же, что содержание в отношении формы, в которую выливается революция. Масонство по существу своему есть нечто постоянное, тогда как революция то вспыхивает, то угасает, во всяком случае видоизменяется в зависимости от времени, места и людей" [216].

Сила масонского влияния, пришел к выводу Л.А.Ратаев - не столько в самих ложах, число которых, как правило, невелико, а в том, что здесь "вырабатываются лишь основные начала, а в жизнь их проводят не сами ложи, а многочисленные подмасонские организации, которые, не нося масонской этикетки, имеют не замкнутый, а общедоступный характер.

Такими подмасонскими организациями служат самые разнообразные общества или союзы, кассы, кружки и т.п. учреждения, преимущественно просветительного и филантропического характера. Главным контингентом подобных обществ являются не масоны, а профаны, и лишь руководителями служат несколько испытанных масонов, действующих как бы независимо и самостоятельно, но, в сущности, по внушению и указке лож. Вовсе не требуется, чтобы масонов было большинство.

Два-три человека, твердо знающие, чего они хотят, к чему стремятся и чего добиваются, будут всегда иметь перевес над толпой несговорившихся людей, большей частью не имеющих определенной программы и никаких твердо установившихся взглядов. Делается это обыкновенно так: несколько масонов, наметив себе определенную задачу, организуют какое-нибудь легальное общество или втираются в уже существующее и привлекают к нему заранее намеченных профанов из таких, которые по своим умственным и нравственным качествам кажутся подходящими.