Существует, впрочем, еще одна версия состояния, которое якобы сделал Рачковский в Париже - удачная игра на бирже [60].
Доказать или опровергнуть ее не представляется возможным. Другое дело хорошо оплачиваемая (10 тысяч рублей в год) должность советника-консультанта по юридическим и административным вопросам Анонимного общества железоделательного и сталепрокатного завода Гута Банкова (завод Племянникова и Вердье) в Петроковской губернии [61], занятая им после первой отставки [62], которая вполне может рассматриваться как благодарность за оказанные им ранее услуги. Вот, собственно, и все, что нам известно о финансовых аферах П.И.Рачковского. Тебе известно, - писал 9 июля 1897 года П.И.Рачковский М.М.Ляшенко, - что я принадлежу к разряду людей, не имеющих ни акций, ни облигаций; ничего, кроме протертых штанов у меня не имеется [63].
Правда, как видно из формулярного списка 1883 года, кроме протертых штанов у П.И.Рачковского все же имелось неизвестно как ему доставшееся родовое имение Марьяновка в 320 десятин в Переяславском уезде Полтавской губернии [64].
Отсутствие сведений о нем в формулярных списках П.И.Рачковского более позднего времени показывет, что скорее всего, это имение было им продано.
Как бы то ни было, очевидно, что миллионов Рачковский так и не скопил, и представление о каких-то немыслимых учредительных аферах этого корыстолюбивого рыцаря провокации ошибочно [65].
Большое значение имела и работа, проделанная в это время П.И.Рачковским по предварительной подготовке важного для России займа 1906 года, чему в немалой степени способствовали его тесные связи с Делькассе и бывшим министром финансов (позже премьером) Французской республики Рувье [66].
До назначения Рачковского заграничный политический сыск занимался только наружным наблюдением, которое осуществляла группа из шести филеров французского происхождения во главе с Барлэ. Заслугой П.И.Рачковского явилось то, что в дополнение к нему он поставил и внутреннее наблюдение, вербуя для этого секретных агентов из эмигрантской среды. Внедряя в революционные кружки своих агентов, Рачковский создавал динамитные мастерские, устраивал народовольческие типографии, занимался перлюстрацией писем. Время, переживаемое Россией, - отмечал он в своем письме от 28 сентября 1895 года на имя директора департамента полиции С.Э.Зволянского, - исполнено крайней неопределенности во взаимных отношениях многочисленных элементов, враждебных существующему политическому строю. Последнее обстоятельство представляет, по нашему разумению, как нельзя более благоприятный момент для организации правильных агентурных сил, которые, сообразно представившимся условиям могли бы систематически и с полным вероятием на успех подавлять революционные происки, во всяком случае, не допускать их развития до крайних пределов [67].
Если бы вы встретили его в обществе, - писал о Рачковском хорошо его знавший глава ордена мартинистов в Париже знаменитый Папюс (Анкос Жерар)
- я сомневаюсь, почувствовали бы вы хоть, малейший испуг, ибо в его облике не было ничего, что бы говорило о его темных делах. Полный, суетливый, с постоянной улыбкой на губах ... он напоминал скорее добродушного, веселого парня на пикнике ... у него была одна приметная слабость - он страстно охотился за нашими маленькими парижанками, но он один из самых талантливых агентов во всех десяти европейских столицах [68].
Сам себя П.И.Рачковский причислял к чернорабочим , доставлявшим интригующим против Департамента полиции ведомствам манну небесную в виде результатов тяжелой и неблагодарной возни с революционной средой [69].
Что касается методов его деятельности, то они не были оригинальными. Все сводилось у него к одному - деньгами нужно купить того-то и того-то; нужно дать тому-то и тому-то. Иногда пустить деньгами пыль в глаза через агента.
Он, по-видимому, был убежден, что за деньги можно купить все и каждого [70].
Правой рукой его были поляк Милевский и еврей Гольшман, рукой которого и написано большинство докладов П.И.Рачковского [71].
Однако, когда этого требовали интересы дела, не чурался литературной работы и сам Петр Иванович. Любопытно в этой связи одно из писем П.И.Рачковского к П.Н.Дурново от 19 марта 1892 года. Простите, Ваше превосходительство, за долгое и вынужденное молчание; все это время я не сидел сложа руки, и, помимо обычных занятий и хлопот, успел составить брошюру, которая была переведена на французский язык и на днях появится в свет. В этой брошюре выставляется в настоящем свете наше революционное движение и заграничная агитация со всеми ее отрицательными качествами, уродливостью и продажностью.
Остальная часть брошюры посвящена англичанам, которые фигурируют в ней в качестве споекорыстных, чванливых и потерявших всякий стыд и совесть фарисеев, нарушивших международные приличия в альянсе с нигилистами . Брошюры такого рода деятельно рассылались П.И.Рачковским министрам, дипломатам, членам парламентов, в редакции наиболее распространенных в Европе и Америке газет и журналов [72]. В качестве примера литературного творчества П.И.Рачковского можно привести сфабрикованное им от имени Г.В.Плеханова т.н. Вынужденное заявление , в котором тот якобы отмежевался от революционной эмиграции [73].
В 1901 году П.И.Рачковский организовал в Париже на деньги Департамента полиции так называемый кружок французских журналистов , развернувших осенью этого же года широкую кампанию против русских эмигрантов. В этом же ключе следует расценивать и его попытку организации Лиги спасения России , призывавшую друзей русского народа помочь ему в борьбе с его врагами, имея в виду прежде всего русскую революционную эмиграцию. Эти воззвания были разосланы во все уголки Франции и даже нашли некоторый отклик среди французов, однако, французский министр внутренних дел дал понять Рачковскому о нежелательности этой акции, и дело заглохло. Деньги на эту авантюру были якобы получены от дворцового коменданта Гессе. С большим трудом преодолевая его сопротивление, В.К.Плеве удалось добиться ликвидации Лиги [74].
Однако самым знаменитым памятником литературной деятельности П.И.Рачковского принято считать фабрикацию скандально знаменитых Протоколов сионских мудрецов . Никаких серьезных доказательств причастности П.И.Рачковского к "фабрикации"
"Протоколов" не существует. Напротив, все что мы знаем о Петре Ивановиче и его ближайшем окружении, однозначно свидетельствует об обратном. Да и Заграничная агентура, половина сотрудников которой была представлена евреями - явно неподходящее место для антисемитских провокаций. "Секретарем при нем (Рачковском - Б.В.), - отмечал в связи с этим А.И.Спиридович, - состоял еврей Гольшман; главным же его помощником был Геккельман (Ландезен):
ни в одном из его докладов не содержалось и намека на антисемитизм и он даже не отмечал особой роли евреев как руководителей революционного движения"
[75].
Впрочем, соображения такого рода сторонников "полицейской версии" фабрикации "Протоколов" нимало не смущают. Характерен в этом отношении современный исследователь Савелий Дудаков, для которого "полицейское происхождение"
[76] "Протоколов" и участие в их "фабрикации"
Рачковского само собой разумеющийся, бесспорный факт. Правда, на прямое отождествление Рачковского с автором "Протоколов" С.Дудаков не решился, приписав эту сомнительную честь двум евреям - профессиональному литератору, негласно сотрудничавшему с охранкой, М.В.Головинскому и чиновнику Департамента полиции журналисту И.Ф.Манасевичу-Мануйлову [77], но суть дела от этого, конечно, не меняется. Другие авторы называют еще одно имя - Илья Цион (на него "грешил" в свое время Борис Николаевский)
- тоже еврей, но, в отличие от М.Головинского, крупный ученый и публицист, подвизавшийся в Париже в качестве агента российского министерства финансов [78]. Не без участия шефа жандармов генерал-адъютанта А.В.Дрентельна П.И.Рачковский, - утверждает С.Дудаков, передал сфабрикованную таким образом рукопись "Протоколов" своему тайному агенту фрейлине императрицы Марии Федоровны Юлиане Глинке. Глинка же, в свою очередь, вручила их для публикации С.А.Нилусу [79]. Сама по себе версия о причастности П.И.Рачковского и его тайных агентов к "фабрикации" Протоколов не нова. В своей основе она восходит к свидетельствам княгини Радзивилл и некоей Генриетты Херблетт, которые якобы видели, как в 1904 или 1905 году Рачковский фабриковал в Париже Протоколы . Никакой нужды фабриковатьПротоколы , уже дважды (в 1897 и 1903 годах) к этому времени опубликованные, Рачковскому, конечно, не было, да и проживал все эти годы Петр Иванович не в Париже, а в Варшаве и в Петербурге. Хронологическая несуразность и вообще сомнительность свидетельств княгини Радзивилл и Генриэтты Херблетт были отмечены в свое время В.Л.Бурцевым [80]. Более весомыми с этой точки зрения выглядят показания о "политическом" происхождении "Протоколов", которые дал один из бывших французских агентов Рачковского - Анри Бинт.