Вавило и скоморохи
К той же вдове Нениле пришли весёлые люди; не простые люди – скоморохи:
– Здравствуй, честна́я вдова Ненила! Где твоё чадо, Вавило?
– Уехал мой Вавилушко на ниву, хочет нивушку пахать, белой пшеницей засевать.
Пошли тогда к Вавиле скоморохи. Он, Вавило, ратает, ниву свою засевает. Говорят ему весёлые люди:
– Здравствуй, чадо Вавило! Бог тебе, Вавило, в помощь.
Отвечает тогда Вавило:
– И вам спасибо, люди весёлые, удалые струнники-скоморохи. Вы куда идёте-бредёте?
– Мы идём на великое царство, переигрывать царя Гороха, ещё сына его Перегуду, ещё зятя его Пересвета, ещё дочь его Перекрасу! Пойдем-ка, Вавило, с нами!
Говорит им тогда Вавило:
– Я ведь песен петь не умею. И в гудок играть не горазд.
– Мы такому тебя научим!
Был у Вавилы в руках кнут-понюгальце[1], да превратился тот кнут в погудальце. Ещё были в руках у него вожжи – а стали они шелковые струнки. Видит доброе чадо Вавило: перед ним люди не простые; не простые люди – святые. Говорят они чаду Вавиле:
– Заиграй, Вавило, во гудочек, во звончатый в переладец, а Кузьма с Демьяном приспособят!
Заиграл тогда Вавило в гудочек, заиграл во звончатый переладец, а Кузьма с Демьяном приспособили.
И пошёл Вавило скоморошить.
То всё присказка, ну а былины-то вот они.
Святогор и тяга земная
– Нашёл бы я тяги, так и поднял бы саму землю.
Не успел сказать, глядит: перед конём – малая перемётная сума. Тронул суму своей плёткой (а плётка та длиною с версту, и ста мужикам лапотным её не поднять), да вот только как ни старается – сума с места не сдвинулась.
Нагнулся, попробовал было перстом её сдвинуть – тем перстом можно стены проламывать, дубы сметать, однако сума не сворохнётся.
Святогор удивился:
– Много годов по свету я езживал, но такого дива не видывал! Вроде мала сумочка перемётная, с виду как листок сухой, как пушиночка – и ведь не скрякнется, не подымется.
Слез с коня, ухватил ту суму двумя руками, но как только ни тужился, разве что повыше колен сумел поднять её: и тут же по колена в землю угряз. Потекли у Святогора слёзы, однако он не сдаётся, хоть и трещат его кости. Ещё повыше поднял суму – ан уже по плечи в земле стоит.
По белу лицу Святогора не слёзы – кровь стекает. Ещё выше суму поднял. Осталась одна его голова на поверхности.
Понимает Святогор: стоит ещё выше суму поднять, уйдёт он целиком в землю. Бросил ношу – едва вылез.
Сказал сам себе:
– Впредь не роняй, старый дурак, слова без толку, не кичись своею силой, ведь на любую силу ещё бо́льшая отыщется. Поделом мне, луню седому, пустобреху-бахвальщику.
Зарёкся он с тех пор с тягой земной бороться.
Святогор и Господь
Не выдержал он, взмолился Богу:
– Тягостно одному маяться!
Небо далеко, Господь высоко, однако Святогор просит:
– Сто лет стукнуло, а нет мне заменщиков.
Молчит Господь.
Святогор припадает к земле, прислушивается – не народились ли где ему помощники.
Вновь молит:
– Пришли на Русь богатырей!
На третий раз Бог не выдержал.
Исцеление Ильи Муромца