Как увидел Илья тот перстенёк с драгоценной вставочкой на правой руке Сокольничка, то отбросил в сторону острый нож, взял Сокольника за руку, поцеловал его в сахарные уста.
Сказал Илья с великой радостью:
– Чадо ты моё милое, чадо моё любимое, я ведь ходил когда-то в половецкую землю. Заметало меня там непогодушкой, повстречал я там твою матушку. А когда уходил от неё на Русь, отдавал ей перстень с драгоценной вставочкой да говорил таковы слова: «Кого родишь, так тому отдай: если сына, то отдай ему, ясну соколу, а если дочь – ей, красной девице».
Поднял он с земли Сокольника, и поехали они к Илье в шатёр – там пили без устали трое суточек. Илья берёт чару одной рукой, выпивает единым духом, а Сокольник зло на него посматривает: «Погоди-ка, седатый волк! Вот тебе дам расправу вечную. Не послушаю я матушкиного наказа, ухожу[7] своего родного батюшку, а затем сяду править в Киеве: князя Владимира лишу головы, а княгиню заставлю себе служить».
Как на третьи сутки заснул Илья богатырским сном, взял Сокольник острое копьецо и ударил отца в ретивое сердце. Сказал при этом Сокольничек:
– Получай, седатый дурак, мою расплаточку! Отправляться мне сейчас в Киев, самому князю Владимиру сечь голову, забавляться с княгиней Апраксией.
А у Ильи под рубахою был навешан золотой крест: Муромец тем крестом от верной смерти избавился – копьецо об него погнулось. Пробудился ото сна Илья Иванович, схватил Сокольника за жёлтые кудри, бросил его со всей могучей силы выше стоячего леса, ниже ходячего облака, а когда тот с неба упал, отсёк ему буйную голову.
Сказал Илья братьям-товарищам:
– С чужой земли птенец чужим и останется! Не ходить злу на Святую Русь! Для того здесь мы, богатыри, и поставлены.
Илья Муромец и богатыри
Поминают богатыри Святогора, Сухматия, Дуная Ивановича, Ваську Буслаева и Чурилу Пленковича; хвалят Рахту Рагнозерского за борцовскую силу и Дюка Степановича за богатство; хвалят и верных жён Настасью Дмитриевну, Василису Микуличну и Настасью Микуличну; славят князя Владимира с княгиней Апраксией; о Настасье Дмитриевне и прекрасной Катерине печалятся. А вот кого и вспоминать не хотят, так это Ивана Годиновича.
Шли мимо могучие Иванище, Николище и Ульянище. Лапотки у перехожих калик о семи шелках, в каждом лапотке зашито по яхонту. Звал их Илья в полотняный шатёр, приглашал к дубовому столу:
– Ай да вы, калики перехожие! Не простые вы ведь люди – святые. Садитесь-ка вы к нам на чарочку.
Калики Муромцу кланялись, за дубовый стол усаживались, принимали чару зелена вина одной рукой, выпивали одним духом. Говорили они таковы слова:
– Будь здрав, Илья Иванович! И вы здравствуйте, его братья младшие! Век стоять вам здесь богатырской заставой.
Отправлялись калики дальше странствовать – добрых людей привечать, злых наказывать.
Тут и Вавило шёл со скоморохами. Заливался Вавило в гудочек, во звончатый переладец, а Кузьма с Демьяном ему приспосабливали. Звал Илья скоморохов в полотняный шатёр, приглашал их к дубовому столу:
– Ай да вы, скоморохи-гудочники! Не простые вы ведь люди – весёлые. Садитесь-ка вы к нам на чарочку.
Скоморохи Муромцу кланялись, за дубовой стол усаживались, принимали чару зелена вина одной рукой, выпивали одним духом. Говорили они таковы слова:
– Будь здрав, Илья Иванович! И вы здравствуйте, его братья младшие! Век стоять вам здесь богатырской заставой.
Отправлялись скоморохи дальше странствовать – добрых людей веселить, малых детей тешить, смущать красных девушек.
На том былины и кончаются.
Как говорится: то старина, то и деяние.
Словарь устаревших слов, топонимов и имён собственных
Алёша Попович – в данном варианте былин сын ростовского попа Фёдора, один из главных героев русского былинного эпоса, хитрый, сметливый богатырь, не чуждый лукавства.
Амелфа Тимофеевна – вдова, в данном варианте былин мать новгородского богатыря Василия Буслаева.