Внешняя торговля велась сухопутными путями с Украиной, Польшей и Крымом; морем — с Турцией. Привозили оттуда бакалею, вино, свинец, ткани; предметом вывоза служили соль, рыба, икра, меха, кожи.
Существовала в Сечи и местная торговля. Являвшимся сюда купцам разрешалось арендовать помещения и вести торговлю.
Во главе Сечи стояла старшúна. На ежегодной раде первого января старшúны складывали свои клейноды (знаки достоинства). Разумеется, их могли переизбрать, но могли и сместить. Чины в запорожском войске были следующие:
кошевой отáман[19]
войсковой судья
есаул
писарь.
Полковая старшúна:
полковник
писарь
есаул.
Войсковые служители:
подъесаулий
довбыш (литаврщик, сзывавший на рады и выполнявший различные поручения)
поддовбыший
канцеляристы
пушкарь (заведующий артиллерией, он же хранитель пороха; в пушкарне содержались и преступники)
подпушкарный
гармаши (артиллерийская прислуга)
толмач.
Были еще шафар (наблюдавший за состоянием перевозов через Днепр и за взиманием платы с пользующихся перевозами), контаржей (наблюдавший за мерами и весами, а также собиравший налог с торговцев) и некоторые другие. В куренях имелись свои куренные отáманы, заботившиеся о топливе, провианте, хранении денег и одежды и обладавшие значительными административными правами.
Вся старшúна получала вознаграждение; доход с одного из перевозов, часть добычи; с каждой проданной бочки вина ей отчислялся один рубль.
Кошевой отáман имел безусловную власть, но по окончании года он отдавал отчет в своих действиях и, случалось, за преступления подвергался даже смертной казни. Самое избрание отáмана обставлялось церемонией, напоминавшей новому кошевому о верховной власти «товариства»: ему мазали лицо грязью и награждали увесистыми назидательными тумаками. Выбор отáмана, как и все общие вопросы, решала общая рада, построенная опять-таки на чисто демократических началах: каждый запорожец, принадлежал ли он к «старшúне» или к простой «сироматне»[20] имел одинаковый голос. Впрочем, хотя такая организация существовала формально в течение всей истории Запорожской Сечи, на самом деле здесь всегда можно было усмотреть отчетливые следы расслоения на более богатых и более бедных.
Зажиточная прослойка завладевала лучшими угодьями и промыслами, получала максимальную долю добычи, богатела на торговле. Она же обычно захватывала командные посты во внутреннем управлении Сечи.
Расслоение среди запорожцев, как и в среде всего козачества, сыграло определенную роль в последующих войнах с Польшей: неимущие запорожцы, беглые крестьяне, сиромá пуще всего стремились «воевать панов», в то время как более состоятельная часть не была в этом так заинтересована и предпочитала войны против турок и татар, открывавшие больше возможностей в смысле завладения добычей. Случалось, что конфликты между зажиточными и малоимущими запорожцами принимали открытую форму. Так, в 1598 году дело дошло до вооруженного столкновения, причем зажиточные обратились за содействием к Польше.
Нравы этого необыкновенного товарищества были весьма строги: под страхом смертной казни запрещалось приводить в Сечь женщин; от проживавших здесь требовалось полное целомудрие, дабы ничто не отвлекало их от безраздельной преданности Сечи. За воровство вешали или забивали ударами киев. В то время как грабежи, разбой и насилие на войне считались в порядке вещей, за мародерство в мирных христианских поселениях предавали смертной казни.
Зимою часть запорожцев расходилась по городам, часть — обычно сиромá — оставалась в куренях. Летом некоторые из считавших себя членами «славного войска запорожского» селились по соседству от Сечи. Там они занимались земледелием, обзаводились семьями, но по первому зову сечевого «товариства» бросали все и отправлялись в поход.
В самой Сечи имелись знатоки чуть ли не всех ремесел, но в большинстве случаев их уменье использовалось только в военных целях; запорожцы добывали сами селитру, изготовляли порох, строили и ремонтировали челны, ковали мечи и т. д. Получая хлеб от женатых козаков, селившихся вокруг Сечи, обслуживая себя охотой и рыболовством, запорожцы выменивали или покупали недостававшие им продукты. От запорожцев требовалось, чтобы они всегда, несмотря ни на какие обстоятельства, были веселы. В 1595 году посол императора Рудольфа II назвал их «веселым народом».