Однако большинство панов не склонны были к подобным лицемерным приемам. Сперва украдкой, потом все более открыто они вылавливали зачинщиков восстания в своих поместьях и подвергали их различным карам. Князь Корецкий в Белоруссии и Иеремия Вишневецкий избрали наиболее зверский способ расправы с главарями: они сажали их на кол.
В различных местностях Украины то и дело вспыхивали волнения: крестьяне не хотели мириться с тем, что бог определил им быть «подданными, а не панами». То и дело какой-нибудь шляхтич, поторопившийся вернуться в свои владения и начать расправу с «хлопами», платил жизнью за свою поспешность. Случалось, в крестьянских волнениях принимали участие и записанные в реестр козаки и даже ближайшие помощники Хмельницкого. Так, по жалобе Киселя гетман привлек к высшему суду миргородского полковника Гладкого, судью Гуляницкого и многих других, обвинявшихся в подстрекательстве против поляков. Желая дать острастку, Богдан добился вынесения сурового приговора: многих наказали палками и приковали к пушкам[128].
В издаваемых универсалах Хмельницкий требовал, чтобы даже козаки — разумеется, не попавшие в реестр — «паном своим послушними, яко перед тим, повинни быти и жадных бунтов и своеволи не всчинати». Что же касается крестьян, то в универсале от 20 сентября 1650 года гетман писал:
«Дошла нас ведомост, же некоторые своеволние… не будучи паном своим послушними и жычливыми и овшем неприятелми, много шляхъти, панов своих, потопили, позабивали и тепер… на здорове панское наступают и послушними быти не хотят… Про то сим универсалом нашим позволяем… жебы сами панове, веспол с повковниками нашими Белоцерковским, або Киевским, сурово бы их на горле карали, а тые зас, которые кров невинную пролили и покой нарушили, горлового карання не уйдут, яко ж и тут за тое не одного на горло скарали есмо»[129].
Такова была диалектика событий! Вождь восстания, вождь людей, которые в героической борьбе свергли ненавистное иго чужеземцев, ныне самолично призывал к повиновению прежним господам и совместно с ними карал за «ослушание».
Хмельницкий оказался в чрезвычайно трудном, двойственном положении. Он не видел возможности отбиться своими силами от поляков: подкупленные татары отступились от него, а как было в одиночку принудить Речь Посполитую, обладавшую огромными резервами, прекратить посягательства на плодородную Украину! Гетман отнюдь не считал эту задачу невыполнимой, но для решения ее полагал обязательным условием найти иных, более надежных союзников. Поэтому он плел сложную сеть дипломатических переговоров, но до завершения их предпочитал соблюдать «плохой мир», не давая полякам предлога возобновить войну, к которой он еще не считал себя готовым. Но издержки по соблюдению этого мира платили главным образом широкие массы: крестьянство и мещанство.
Однако, помимо польского вопроса, были еще и другие причины для недовольства широких масс.
Хмельницкий и сам был бы рад вовсе прогнать польских помещиков, но на их место прочил коренных, местных, землевладельцев. Вместе со всей козацкой старшúной он оберегал православную, неополяченную шляхту, и когда примкнувшие к восстанию православные шляхтичи обращались к нему с просьбами подтвердить их права на именья, он тотчас удовлетворял их просьбы.
В отторженной от Польши стране сохранились и крупные монастырские владения. В октябре 1649 года Хмельницкий по просьбе настоятеля Густынского монастыря[130] выдал специальный универсал, «приказующий полковнику Прилуцкому, чтоб козаков и селян мацеевских смирил, которые непослушны монастырю». Это был далеко не единственный универсал такого рода.
Народ же никак не хотел, чтобы с земли, политой его кровью, снимали урожай помещики, хотя бы и православные и богоугодные. Вот почему в широких массах ореол имени Богдана Хмельницкого постепенно начинает меркнуть, популярность гетмана падает, доверие к нему колеблется.
Когда один из самых лютых ненавистников украинского народа, князь Корецкий, применил в своих волынских поместьях военную силу, вспыхнул мятеж, скорее даже восстание. Трехтысячный отряд Корецкого был обращен в бегство. Во главе непокорных встал любимец народа, брацлавский полковник Нечай.
Из Варшавы Хмельницкому было дано знать, что если он не будет решительно проводить польскую политику, он будет лишен гетманского звания. Что было делать? Мобилизовать надежные элементы козачества и выступить против Нечая? Но за Нечая вступилось бы все посполитство. Нечай был даровитым, отважным военачальником, и борьба с ним означала тяжелую, страшную по своим последствиям междоусобицу.
128
Много миргородских козаков после этого переселилось в Московское государство и образовало там Рыбинский полк.
129