Козаки послали делегатов с просьбой о мире. Потоцкий зло насмехался над козацкими послами, паны старались всячески унизить их. Послы покорно сносили все обиды.
В конце концов Потоцкий сообщил мирные условия: от козаков требовалось выдать Хмельницкого, Выговского, шестнадцать полковников, примкнувших к восстанию православных шляхтичей, разорвать союз с татарами, отдать все пушки, распустить по домам всех «хлопов», а самим ожидать решения сейма о новом устройстве козацкого войска.
Послы принесли эти условия в козацкий лагерь. Состоялась массовая бурная рада. Наименее стойкие согласны были обещать выдачу Хмельницкого: заглаза его легко можно было чернить, легко было представить виновником всех бед, испытываемых осажденными. Джеджалий и другие возражали и отказывались подписать этот пункт. Другие же пункты были отвергнуты единогласно. Рада постановила сообщить полякам, что козаки хотят мириться на условиях зборовских статей.
Такой ответ взбесил упоенных успехом панов. Потоцкий выгнал послов, осыпая их ругательствами и угрозами. Битва возобновилась.
Среди осажденных нашлись люди, предпочитавшие позор и неволю смерти. Видя невозможность склонить на свою сторону большинство, они стали перебегать к полякам в одиночку. Остался у поляков полковник Крыса, входивший в состав одной из мирных делегаций; пришли с повинной многие православные дворяне, явился даже предводитель одного из самых крупных загонов, безжалостный Лисенко. Он направился прямо к Иеремии Вишневецкому, рассчитывая, очевидно, поразить его своим «превращением» в польского приспешника. Иеремия обошелся с ним по-свойски: отáмана разорвали на двух досках, соединенных посредине гвоздями и расходившихся в разные стороны.
30 июня стойкость козаков дрогнула. Все настойчивее раздавались голоса о безнадежности сопротивления, Вместо Джеджалия начальником был избран общий любимец — Богун.
Богун произвел очередную успешную вылазку, но она не повлияла на общую обстановку. Тогда он решил гатить болото, построить плотину и перевести по ней сперва козаков, а затем остальную массу войска. Бросая в топь шатры, кожухи, мешки, седла, попоны, козаки оборудовали три плотины и начали ночью переправляться. Богун отлично организовал эту рискованную переправу, сбил карауливший на другом краю болота отряд Ляндскоронского и к утру сумел перевести значительную часть козаков и артиллерии. Но тут произошла катастрофа.
Пробудившиеся с зарей крестьяне, не посвященные в этот план, решили, что старшúна бросает их на произвол судьбы, и устремились к плотинам все разом. Напрасно Богун успокаивал их, уверяя, что и они будут переведены. Обезумевшие люди ринулись на плотины, давя и сталкивая друг друга в топь. Тогда поляки ворвались в оставшийся беззащитным лагерь и принялись рубить мечущихся людей. «Никого не щадили, — говорит Освецим, — даже жен и детей, но всех истребляли мечом». Польские шляхтичи хвастались потом, что у них болят руки — так много народу они порубили.
Трудно сказать с достоверностью, сколько людей погибло во время этой бойни. Автор «Истории Русов» указывает цифру 12 тысяч, Костомаров — 22 тысячи. В одной летописи сообщается: «И так пропало тогда козаков на 50000 через измену ханову и отлучку за ним Хмельницкого»[146]. Если эта цифра и преувеличена, то, во всяком случае, у поляков руки были буквально «по локоть в крови»; как выражается Освецим, нельзя было найти никого, кому бы не довелось убить козака. Погиб, между прочим, и коринфский митрополит Иоасаф, в полном облачении воодушевлявший козаков. Полякам досталась большая добыча: 18 пушек, 20 знамен, освященный меч Богдана, печать войска запорожского, серебряный портфель Богдана с дипломатической перепиской, войсковая касса, множество самопалов и разного добра.
Разгром под Берестечком ознаменовался одним эпизодом, свидетельствующим о том, что далеко не все были захлестнуты паникой; многие бойцы, не будучи в силах пресечь панику среди своих товарищей, сумели мужественно встретить смерть. В то время как поляки правили свою кровавую тризну, 300 козаков засели на небольшом островке и хладнокровно отражали все атаки вдесятеро сильнейшего врага. Все предложения сдаться козаки гордо отвергали; в летописи Симоновского говорится, что «для уверения себя в нещадении живота (кое им обещевано) и всего дражайшего в жизни вынимали из карманов своих и поясов все, что ни было золотое и серебряное, и бросали его в воду»[147].
Наконец остался только один козак. Он забрался в лодку и три часа отбивался простой косой, как выражается летописец, «противу всего польского войска». Король обещал ему жизнь, но он не принял этого дара. Простреленный 14 пулями, он защищался до тех пор, пока его не пронзили копьем.
146
147