посольской избе кричали: «гг. неуниты и диссиденты хотят, чтобы в каптуре
приговорили обязать новоизбранного короля сохранить все это: нет, не следует
принуждать к этому нового короля».
Все это не обещало ничего прочного. Пока еще существовали в Польше
православные дворяне, молено было, по крайней мере, надеяться, что за православие
будут шуметь и кричать, но с переходом в папизм остальных дворянъ—что неизбежно
должно было совершиться—православию не было никакого законного голоса. На том
же сейме явились козацкие послы (Лаврентий Пашковский, Герасим Еозка, Дорош
Еузкевич и Федор Пух) и подали от имени гетмана Ивана Петрижицкого со всем
войском запорожским письмо к примасу от 23-го июня. Еозаки изъявляли сожаление о
кончине короля и просили расположить панов к тому, чтобы королевич Владислав
сделался польским королем. «Под счастливым его правлениемъ—писали козаки—мы
надеемся возвращения и умножения нарушенных наших прав и вольностей. Вашему
преосвященству довольно известно, как равно и всему государству, да и до всех
народов дошли слухи о том, что мы в царствование покойного короля терпели большие
несправедливости, неслыханные оскорбления и находились в великом огорчении
оттого, что униты вступают в наши права и вольности, пользуясь покровительством
некоторых знатных особ, причиняют много утеснении нам, козакам, и всему русскому
народу: они отняли монастыри с принадлежащими к ним имуществами, уничтожили
святые церкви, отстранили от городских должностей добродетельных мещан и
засмутили сельский народ: дети остаются некрещеными, взрослые сожительствуют без
брачного обряда и многие расстаются с жизнью, не получив перед смертью святого
причащения. Не вспоминаем о других замешательствах и беспорядках, происходивших
со времени появления унии. Поэтому всенижайше и покорнейше, просим вас,
превелебный во Христе отец и милостивый пан, пусть эта новоизмышленная уния со
всеми беспорядками, проистекающими от неё, будет уничтожена теперь же до
коронации будущего государя, а мы, верный и доброжелательный отечеству народ,
будем успокоены и удовлетворены; пусть господа униты возвратят захваченное ими
достояние тем, у кого оно находилось прежде, то-есть духовенству пашей греческой
церкви, состоящей в послушании у константинопольского патриарха, за что мы со всем
народомъ
67
4
русским желаем полагать живот за целость любезного отечества. Если же,. сохрани
Боще, сталось бы иначе, то мы принуждены будем искать других мер удовлетворения, а
мы того не желаем, будучи уверены, что ваше преосвященство, как милостивый отец и
пан, обратите на это внимание».
Просьба эта не понравилась на сейме. Паны находили дерзким то, что козаки
осмеливаются указывать сейму на лицо, которое следует избирать в короли; еще
противнее было ревностным католикам слушать требование об уничтожении унии. Не
меньше того раздражила поляков представленная козацкими послами инструкция, в
которой козачество поручало им домогаться допущения Козаков, как рыцарей Речи-
Посполптой, до избрания нового короля. Шляхта считала исключительно только себя
полноправною в таком важном деле, и с пегодованием встретпла покушение
нешляхетского сословия присвоить и себе то, что до сих пор принадлежало одной
шляхте. «Козаки называют себя членами Речи-Посполитой,—говорили тогда в
посольской избе,— правда, они члены, но такие, как ногти и волосы, которые
обрезываютъ». 17-го июля примас Ян Венжик отправил козацких послов довольно
вежливо, но заметил им неуместность желания пользоваться шляхетским правом
избрания короля, тогда как их обязанность повиноваться тому королю, которого
изберет шляхта, да не подавать поводов к разрыву с турецким императором, Крымом и
другими. Высказав им на словах такое нравоучение, примас вручил им письменный
ответ за подписом своим и маршала посольского «бла Криштофа Радзивилла. Ответ
этот был такого содержания: с «Божия благословения, шляхетское сословие Речи-
Посполитой, которому единственно, а не кому-либо иному, принадлежит избрание
короля, по правам и древним обычаям, выберет такого государя, который будет
умножать славу, честь и достояние Польской Короны, соблюдать вольности каждого и