него, готовый принять новое нападение. Козаки распрягли лошадей, прицепили колесо
к колесу и заиграли на трубах и бубнах. Поляки бросились на них. Сражение
открылось с обеих сторон густою стрельбою, потом поляки атаковали козацкий табор.
Достойно замечания, что в этот день в польском войске отважнее и пламеннее
действовали реестровые козаки, еще недавно под Кумейками бившиеся за веру и
родину против поляков вместе с темй,-
7*
100
которые теперь опять ополчились под тем же знаменем. Реестровые были закрыты
гуляй-городинами—деревянным забором на колесах. Битва длилась целый день;
русские защищались с неослабным мужеством до темной ночи. Поляки оставили
нападение с тем, чтоб возобновить его на другой день.
Но солнце не осветило для них козацкого табора. Остранин отступил перед
рассветом через болото.
Поляки послали за ним в погоню отряд под начальством Гамицкого, который верст
за пятнадцать от Лубен напал неожиданно на русский отряд Путивльца, Мурки и
Рипки, шедших на помощь к Остранину. Русские, по обычаю, оцепили свои возы,
подняв оглобли в виде копий, и составили из возов табор. Поляки развернулись перед
ними кругом, начали палить на них из орудий, а гусарские хоругви пробивали табор
своими налетами. Русские защищались упорно целый день до ночи, но у них не было
воды; они ожидали, что Остранин подаст им помощь, а Остранин не выручал их.
Сделалось в таборе волнение. Решили просить у поляков мира и послали к Потоцкому
какого-то Васильевича. «Хотя вы недостойны никакого милосердия, — отвечали им,—
но вам даруется жизнь; выдайте своих старшинъ». И козаки, говорят современники,
оплакали своего Путивльца и других: «нехай твоя голова за вси наши головы!—
говорили они:—прощай, наш господарю!» Они выдали предводителей и положили
оружие. Тогда, несмотря на данное Потоцким обещание сохранить жизнь положившим
оружие, жолнеры бросились на них и перебили всех до единого. Злоба против русских
была так велика, что тогда не считали священными никаких обязательств, давных им, и
современный дневник, описывая это событие, находит поступок поляков очень
уместным, потому что иначе мятежники увеличили бы число вооруженного народа.
Поляки продолжали стоять обозом под Лубнами и дожидались свежих сил из-за
Днепра. К ним, между прочим, должен был придти князь Иеремия Вишневецкий с
своим войском.
Тем временем Остранин дошел до Лохвицы, потом до Миргорода, набрал там
пороху, который для него изготовили, повернул к Лукомлго на Суле ниже Лубен верст
за двадцать пять и там стал обозом, сильно окопавшись. Его силы значительно
увеличивались: из слобод на Хороле, на Пселе прибегали к нему жители; Роменщина
доставила ему несколько тысяч хлопства. Он высылал из своего обоза отряды, чтобы
захватить на Днепре переправы и не допускать к полякам новых сил. Скидан
отправился к Переяславлю; русские истребили паромы и всякия перевозные снасти,
захватили на правом берегу Днепра Ржищев, Трехтемиров, Стайки и Триполье. Другой
отряд, под начальством Нестора Бардаченка, отправился к Киеву. Поляки узнали об
этом и послали туда же другим путем реестровых Козаков, под начальством Захария и
Залесского. В Киеве в то время было войско Лаща и татары князя Корецкого. Русские
стали рубить и жечь байдаки и челны на Днепре, но с одной стороны на них ударили
реестровые, с другой лащовщики; Бардаченко с своими молодцами засел-было на
острове у Чартории, но его вытеснили оттуда; он уплыл вниз по Днепру и стал
переправляться на левый берег.
Услышал об этом Остранин, перешел на другую сторону Сулы и стал на Слепороде,
болотистой речке, между Яблоновым и Лубнами. Онъ
101
ожидал Скидана, который должен был придти из-за Днепра со свежими силами и
порохом, и отправил отряд под начальством Сикирявого к польскому лагерю набрать
вестей, захватить лошадей и, если можно, зажечь Лубны. Но в это время, 27-го мая (8-
го июия), прибыл в обоз Потоцкого князь Вишневецкий, и поляки двинулись на
Остранина к Слепороду. Остранин, не допуская к себе неприятеля, ушел опять к
Лукомлю. Между тем Сикирявый, поглядевши около Лубен,. воротился назад к
Слепороду, думая, что Остранин еще там, и наткнулся на табор реестровых Козаков;,
он счел этот табор за свой и прямо в него въехал; увидевши, что это неприятели,