будто исчезают. Так как оба впоследствии являются в Московской Земле, то, без
сомнения, в это время они убежали из табора. «"Victor dat leges! (победитель дает
законы)—закричал польный гетман, ударив рукою по сабле, когда встречал козацких
послов:—высылайте ко мне своих знатнейшихъ». По этому приглашению к нему
явился Роман Пешта, которого имя впоследствии является, как имя предателя Богдана
Хмельницкого и доносчика на своих товарищей. «Мы просим,—сказал он,—чтоб о
козаках состоялась новая конституция, а прежняя была отменена». Полковники
осажденных под Старицею Козаков, Роман Пешта, Иван Боярин и Василь Сакун,
присягнули, от имени всего своего войска, до решения королевского повиноваться
коронному гетману и не принимать в козачество посполитых. Сверх того, как
реестровым, бывшим при польском войске, так и находившимся в осаде, велено
взаимно присягнуть в том, что они не станут делать друг другу оскорблений.
По просьбе Козаков, в Киеве 9-го сентября назначена рада в присутствии коронного
гетмана. Разумеется, расеуждения Козаков не могли быть свободны. На этой раде
выбрали четырех послов к королю: Романа Половца,
107
Ивана Боярина, Яца Волченка и Богдана Хмельницкого. В инструкции, данной им,
они не смели уже, как делалось прежде, просить возвращения стародавних вольностей,
умоляли только оставить им грунты и имущества и обязывались во всем повиноваться
воле правительства.
Спустя потом три месяца, 4-го декабря, польный гетман собрал Козаков на урочище
Маслов-Став слушать решение короля и Речи-Посполитой. Козаки лишались своих
прежних прав и не могли выбирать себе начальников. Вместо избранного из их среды
гетмана, как они сами его называли, или старшбго, как титуловали его прежде поляки,
назначили им коммиссара шляхтича: первым таким коммиссаром был тогда Петр
Комаровский. Полковники на шесть полков назначены были также из лиц шляхетского
звания: в Переяславский-—-Станислав Сикиржинский, в Черкасский—Ян Гижицкий, в
Корсунский—Кирилло Чиж, в Белоцерковский—Станислав Ралевский, в Чигиринский
—Ян Закржевский; войсковыми асаулами были лица из Козаков, но особенно
отличившиеся верностью Речи-Посполитой: Ильяш Караимович и Левко Вубновский.
О писаре не говорится. Прежний писарь, Богдан Хмельницкий, означен в числе
сотников Чигиринского полка; он, быть может, был понижен в достоинстве за участие в
двух последних восстаниях, так же точно, как и другие два, бывшие полковниками,
Роман Пешта и Иван Боярин, лишились своих полковничьих должностей и сделаны:
первый—Чигиринским полковым асаулом, а второй—Каневского полка сотником. В
числе сотников Черкасского полка означен Богуш (по другим актам Бокун) Барабаш.
Вместо Трехтемирова, назначен главным местом управления козачества Корсун х).
Главные предводители восстания, Остранин и за ним Гуня, убежали в Московское
Государство. С ними убежало значительное число выписчиков. Они открыли путь и
другим; не хотевшие возвращаться в хлопское состояние и видеть поругание отеческой
веры толпами переселялись туда и водворялись на привольных и плодоносных полях
нынешней Курской и Харьковской губернии. Остранин с своими козаками поселился в
Чугуеве. Но тот ли это Остранин, который был предводителем в борьбе с поляками,—
остается неясным, потому что тот, который был гетманом над восставшими после
Павлюка, в малорусских летописях называется Стефаном, а тот, который поселился в
Чугуеве, называется, хотя с титулом козацкого гетмана—Яковом. Очень может быть,
что это другое лицо, а что он в великорусских актах назван гетманом, это не доказывает
его тождества с тем Остранином, который предводительствовал козаками против
поляков и в малорусских летописях носит имя Стефана. Гетман мог означать просто
козацкого начальника, каким был Яков Остранин над поселившимися в Чугуеве
козаками. В 1641 году новопоселенцы взбунтовались, умертвили Якова Остранина и
убежали в прежнее свое отечество 2).
Между тем, в этом их отечестве, по укрощении Козаков, без удерясу изливалась
шляхетская злоба над русским народом за то, что ему не по душе было шляхетское
владычество. «Церкви и церковные обряды жидам запродали,—
Ч Рук. И. П. Б. польск. f. № 194. Diar. Okolskiego.—Continua diai\ Okolsk.