В Польше XVI–XVII веков господствовало феодальное, натуральное хозяйство. Однако под влиянием развивавшихся товарно-денежных отношений старое, натуральное хозяйство феодального поместья начинало постепенно разрушаться. Стремясь получить возможно большую прибыль от своих крестьян, феодал усиливал нажим на них: увеличивал барщину и повышал нормы оброка. При этом, чтобы можно было безнаказанно угнетать и грабить крестьян, он отнимал у них последние остатки прав. К середине XVII века крепостничество в Польше приобрело ужасающие формы.
Наибольшему угнетению подвергались массы крепостного крестьянства Украины, так как они испытывали двойной гнет: украинских феодалов, с одной стороны, и польских панов — с другой. Закабаление украинского крестьянства стало особенно усиливаться после Люблинской унии. Огромные пространства Восточной Украины оказались захваченными рядом магнатских семей. Вишневецкие, например, владели почти всем южным Левобережьем. Центром их владений здесь был город Лубны. Кроме того, им принадлежали многочисленные имения в Западной Украине. Обширная территория с городами Нежином, Кременчугом и другими стала собственностью Потоцких. На Правобережье огромные латифундии принадлежали Конецпольским, Калиновским, Заславским, Корецким и другим магнатам. Накануне освободительной войны украинского народа магнат И. Вишневецкий владел несколькими десятками тысяч крестьянских хозяйств. Одновременно ему принадлежали города и местечки Лубны, Хорол, Лукомль, Оржица, Жовнин, Пирятин, Золотоноша, Песчаное, Домонтов, Прилуки, Полтава, Монастырище, Ичня, Кропивна, Варва, Переволочна, Сокирница, Сребное, Чернухи, Лохвица, Сенча, Ромны, Карибут и другие. Кроме того, он являлся владельцем 423 мельничных колес, а также пользовался многими другими доходными статьями.
Многие магнаты владели крепостями-замками и содержали собственные войска.
Владея почти сказочными богатствами и располагая значительной военной силой, магнаты постепенно захватили в свои руки и административную власть.
Средняя и особенно мелкая шляхта находилась в полной зависимости от польских магнатов. Это объяснялось не только тем, что магнаты пользовались неограниченной властью в своих владениях, но главным образом тем, что мелкопоместная и беспоместная шляхта обычно состояла на службе у магнатов, исполняя различные должности в их войске, управляя магнатскими имениями или находясь при дворе магнатов в качестве слуг. По обычаю, магнат мог даже наказывать розгами своего слугу-шляхтича, с тем, впрочем, обязательным условием, чтобы «благородного происхождения» слуга был при этом положен на ковер.
Несмотря на огромное имущественное неравенство, шляхта формально, по закону, имела равные с магнатами права и могла участвовать в поветовых (уездных) сеймиках — собраниях, на которых избирались послы (депутаты) в сейм. Однако шляхта послушно и слепо голосовала за тех, на кого указывала ей властная рука магната. Отсюда понятно, почему сейм, этот «шляхетский парламент», являвшийся верховным государственным органом Речи Посполитой, состоял из ставленников магнатов.
Благодаря засилию в стране магнатов на Польшу огромное влияние приобрели Ватикан и австрийские Габсбурги. Уступая без особого сопротивления Габсбургам свои коренные западные земли, панская Польша при поддержке тех же Габсбургов и Ватикана стремилась возместить свои потери на Западе за счет захвата исконных русских, украинских и белорусских земель. Так феодальная Польша превращалась постепенно в орудие агрессивной политики Ватикана в Восточной Европе. Выражая готовность господствующего класса Польши служить целям Ватикана, польский канцлер, посетивший в 1633 году римского папу по случаю коронации Владислава IV, заявил: «Польша, святой отец, первая падает к твоим стопам… Польша принадлежит Владиславу, Владислав — Польше, а ты, величайший из пап, владеешь обоими». Так правящие круги Речи Посполитой бросали к ногам папы знамя польско-шляхетской государственности.