— На самом деле там нечего рассказывать. Посол позволил себе неуважительное отношение к моей тётушке, выпив слишком много вина. А тётушка для меня — святое, поэтому я, как человек мирный, хотел сделать ему замечание.
— Ага, ты очень мирный! Особенно если обижают твоих родных. — со смешком прокомментировал высказывание Алексей Николаевич.
— Этот, с позволения сказать, не очень умный человек на замечание реагировать отказался, — продолжил свой рассказ Костя. — Говорят, он провалил переговоры, ради которых его и отправили на встречу с нашим императором, вот и срывал злость на всех. Как говорит моя Кира: «Если драка неизбежна, то бей первым». Но я, честно говоря, просто не ожидал, что он решит затеять потасовку прямо на балу. Поэтому абсолютно неожиданно для меня прилетает удар в мою ногу. Достаточно больно. До этого я как-то вообще серьезно не воспринимал этого человека. А тут, оказывается, больно, причем почему-то именно мне. Я понял, что нужно срочно принять меры, чтобы ему тоже стало нехорошо. А дальше сработали рефлексы, которые в нас с тобой долго и упорно вбивал Иван Федорович, наш наставник по борьбе. Мозги отключились, и тело действовало на рефлексах. Я развернулся и ударил в ответ. Дальше ему стало немного тяжело. После этого нас разняли гвардейцы. Вот и всё, что там было. С послом вроде всё хорошо, только здоровается со всеми по несколько раз на дню, а меня император попросил ненадолго уехать подальше. И самое интересное, что после всего этого моя тетушка сказала, что с таким хлыщом она могла бы справиться и сама.
На протяжении всего рассказа Алексей Николаевич с улыбкой внимательно слушал друга, а в особо смешных моментах похохатывал.
— Ну ты и молодец! Видел я того посла, как не зашиб-то ты его! Да и тётушка твоя — Татьяна Михайловна действующая боевая единица. Это же совсем мозгов надо не иметь чтобы обидеть женщину, тем более такую.
И оба друга рассмеялись. Все знали, что Татьяна Михайловна Исаева обладает вспыльчивым характером и не прощает даже лёгкого пренебрежения к себе. А если кто-то обидит её близких, она может пойти на всё. В высшем свете было известно, что она иногда перегибает палку, поэтому люди старались держаться от неё подальше. Никто не хотел вызвать её недовольство. Отсмеявшись мужчины продолжили вспоминать своё весёлое прошлое.
— А помнишь, как нас в походе учил Иван Федорович разжигать костер, чтобы он горел всю ночь? — с ностальгией в голосе спросил Костя, переводя разговор на более приятные воспоминания.
— Конечно, помню, — улыбнулся Алексей Николаевич.
— Дети, — пробасил Алексей Николаевич, подражая наставнику, — для того чтобы обеспечить себя огнем на продолжительное время, нужно найти трухлявый пень, очистить его сердцевину, заложить внутрь мелкий древесный мусор и поджечь. Тогда доступ воздуха будет ограничен, и он будет долго тлеть, давая и тепло, и свет.
Костя с удовольствием рассмеялся. Ему было приятно вспоминать те далекие события, которые уже начали исчезать из памяти.
— Это ты сейчас вспомнил про тот случай, когда Иван Шепелев уселся на подожжённый для демонстрации пень и начал дымиться?
— Ага. А Иван Фёдорович стоял рядом и невозмутимо наблюдал, что из всего этого выйдет. Даже на расстоянии чувствовалось его раздражение от выкрутасов избалованного юнца. Ванька же тогда, не разобравшись, оттолкнул его и уселся на пень, заявляя, что он выше всех по происхождению и центральное место должно принадлежать ему.
— Наставник-то, конечно, знал, что открытого огня не будет, по крайней мере пока, но проучить выскочку хотелось, и не только ему. Он тогда надоел всем.
— Этот оболтус, употребив вина из папиных погребов, даже не сразу заметил, что у него уже из-под ворота и из рукавов валит дым. Да, это было весело!
— Он сейчас трудится кем-то в тайной канцелярии, — ответил Алексей Николаевич, понизив голос. — Особых вершин добиться не смог, а самомнение, мне кажется, еще больше стало. Недавно пересекались с ним на одном приеме. Именно про таких, как он, говорят: Учиться никогда не поздно, но бесполезно иногда.
Граф с досадой покачал головой. Он всегда считал Ваньку Шепелева не очень умным человеком, но тогда, в детстве, это выглядело скорее забавно, чем раздражающе. Сейчас же Иван превратился в напыщенного чиновника, уверенного в собственной непогрешимости.
— Мне кажется, что в том же походе, или это было в другой раз, Сашка Шишкин пытался потушить большой костер, дуя на него и размахивая одеждой, — со смехом вспомнил Константин. — Он, видимо, забыл, чему его учил Иван Федорович, и только увеличивал приток воздуха, а значит, и пламя. Помнишь, какое у наставника тогда было лицо?