Я собираюсь заняться сексом с мужчиной, чьего имени даже не знаю.
Ай, да и какая разница, Афина?
Гораздо важнее сейчас его мастерство и техника. Глядя на его упругую задницу, все же решаю узнать, как зовут повелителя моих оргазмов. Но едва я открываю рот, судьба вмешивается в мои планы.
Снова.
Когда наконец его рука выныривает из ящика с серебристым пакетиком, зажатым между пальцами, со стороны коридора раздается смех. Затем, вместе с тем как дверь распахивается, громкий веселый голос врывается в комнату.
— Бо, ты здесь? Я привел твоих девочек!
За секунду до того, как в дверном проеме появляется мужская голова со взъерошенной челкой, я успеваю накрыть свое обнаженное тело одеялом. Ну а мой новый приятель совсем не делает попытки спрятать свою наготу. Даже, когда за спиной его друга маячат две ярко накрашенные и откровенно одетые девушки, беззастенчиво разглядывающие его идеальный пресс и то, что находится ниже.
— Оу! Я не знал, что ты тут не один, — незнакомец, еще один за сегодня, с интересом разглядывает меня с таким выражением лица, что мне кажется, тонкого одеяла между моим телом и его пронзительным, слегка насмешливым взглядом не существует вовсе.
Плотнее кутаюсь в белую ткань, поеживаясь от его взгляда и от постепенно накатывающего на меня осознания, что я только что чуть не сделала.
— Кто это? — перевожу взгляд с парня, стоящего в дверях, на обнаженного греческого бога.
— Это Чили.
— Так это и есть тот самый Чили? — резко сажусь на кровати, сильнее прижимая одеяло к груди. — Почему он врывается без стука? У вас вообще нормальные имена есть? Почему он называет тебя Бо?
— Это мое имя. Богдан. Для друзей — Бо.
— Погоди, ты тот самый Богдан, который только что освободился из тюрьмы, где отбывал срок за изнасилование?
— А ты откуда знаешь? Погоди! Ты Афина? Та самая новая помощница моего адвоката, которая должна была занести мне документы на подпись?
— Да. Это я.
— Я думал, раз ты не пришла днем, то решила перенести это на утро понедельника! Я и предположить не мог, что ты заявишься на ночь глядя! Я ждал...
— Их, — заканчиваю я за него, кивая на девушек.
— Нет! — тут же отрицает он. — Я ждал тебя! То есть такую как ты. Ты вообще видела себя в зеркале? Не бывает таких сексапильных адвокатов. Или помощниц адвокатов! Я представлял тебя, то есть помощницу, как-то иначе!
— То есть я виновата, что ты набросился на меня?
— Я не набросился! Ну, может быть, совсем немного... надеюсь, ты не думаешь, что я только что пытался изнасиловать тебя? Черт! Черт! Я не хочу опять в тюрьму за то, чего не совершал.
— Подождите, давайте разберемся. Не надо паники, — Чили, кем бы он ни был, — входит в спальню и плотно закрывает за собой дверь, оставляя своих подружек по ту сторону.
— Это просто недоразумение. Ты же понимаешь это? — Богдан ни на секунду не отводит от меня глаз. — Почему ты не сказала мне, что ты и есть Афина?
Минуточку? Опять виновата я?
Потому что не надо с такой обворожительной улыбкой предлагать девушке два оргазма. Вот почему!
— Потому что ты не дал мне такой возможности! — сузив глаза, рычу на него. — Когда я пыталась сказать тебе, ты просто заткнул мне рот поцелуем!
— Я принял тебя за другую. Твои губы... эта твоя юбка...
— А что с моей юбкой?
— Разве это вообще возможно, ходить в такой узкой юбке? Я думал, это часть эротического костюма…, — он замирает на полуслове, а потом поверженно стонет. — Черт! Это полностью моя вина. Надеюсь, ты не будешь писать на меня заявление в полицию…
— Стоп. Не надо никакой полиции, — вмешивается Чили. — Ребята, я не знаю, что у вас тут произошло, но мы можем разобраться во всем сами. И, может быть, ты уже прикроешься, Бо? — добавляет он, взмахивая рукой в сторону друга.
— Нет. Нет. Я не могу туда вернуться, — шепчет Богдан, не слушая друга, и опускается на корточки, обхватив голову двумя руками. — Я не переживу этого. Только не снова…
В его голосе столько боли, что внезапный порыв пожалеть его почти толкает меня встать с кровати и присесть рядом с ним. Потом я вспоминаю, что я все еще без одежды и поворачиваюсь к Чили.
— Ты не мог бы выйти отсюда? Мне нужно одеться! — подкрепляю свои слова выразительным взглядом.
— Я сейчас уйду. Не волнуйся. Только… Афина? Да? — когда я киваю ему, он продолжает. — Бо, он не заслуживает тюрьмы. Не знаю, что между вами было, — он запинается на мгновение, снова глядя на очертания моего обнаженного тела под почти невесомым одеялом. Ага. Конечно, он не знает. — Но Богдан никогда не обидит женщину. Никогда.