- Hе думаю. Скорее, темная личность, - заключила Джасмин.
- Ладно, идем поговорим с ним, - сказала Фейхоа.
Друзья спустились с лестницы - осторожно, медленно, держась за холодные толстые перила. Кое-как протиснулись сквозь толпу к сумщику, который расположился за столиком под матерчатым зонтом. Это был чувак средних лет, плотный, в синей футболке и джинсах, с густыми бровями, чуть тронутыми сединой волосами и спичкой в зубах, которая ходила из стороны в сторону. Это раздражало, и вместе с тем производило гипнотическое влияние на покупателей.
Подождав, пока какая-то чувиха в грязной крысиной шубе выбрала себе сумку и заплатив за нее двадцать луидоров, свалила, наши герои обступили лоток сумщика кольцом. Коки спросила, понизив голос (у нее это хорошо получалось):
- А вы перчатки продаете?
- Hет, только сумки, - ответил сумщик.
- Хотелось бы знать, зачем вам понадобились стаканчики... - жестко, чеканя слог проговорила Фейхоа.
- Откуда вы это знаете? - побледнев, спросил сумщик.
- Ходят такие легенды, - ответила Коки.
- Мне... Мне... Мне нужно было! - почти закричал сумщик.
- Где перчатки?! - Коки придала лицу зловещее выражение.
- Я... Я их продал... Сегодня. Какому-то типу в черных очках и плаще. У него еще были фальшивые усы!
- Это были перчатки из человеческой кожи? - спросил Ликантроп.
- Hет, что вы... Я таким не торгую. Из обыкновенной, крысиной.
- Я не думаю, что вы говорите правду, - сказала Коки.
- А мне все равно, что вы думаете! - вспылил сумщик.
- Сбавь обороты, тебе не отвертеться, мы знаем все о твоих делишках, весомо изрек Ликантроп.
- Я не буду с вам больше разговаривать! - продавец начал спешно собирать разложенные на столике и подвешенные к крючкам на металлической палке зонта, сумки. Товары свои чувак складывал в большую плетеную сумку.
- А зонтик и стол на горбу тоже потащишь? - спросил Ликантроп.
- Должны быть веские причины, чтобы вот так бросить все это, - заметила Фейхоа.
- А кто позарится на стол и зонт? - удивилась Коки.
- Двадцать лет назад, - начала Фейхоа энциклопедическим тоном, - Город терроризировала банда похитителей зонтов. Они были психопатами и считали, что если не уничтожат все зонты в городе, то наступит конец света.
- Hу так комета ведь пролетела мимо! - сказала Коки.
- Однако, в то время в Городе не осталось ни одного зонта, даже самого маленького!
- А что психи делали с зонтами?
- Прыгали с ними в обрыв. Таким образом банда самоликвидировалась.
- Я тоже иногда прыгаю с зонтом в пропасть, - похвастался сумщик, только у меня зонт, видите, какой большой? Как мой член!
- Как же вы его в штаны поместили-то? - спросила Коки.
- Я его закрутил особым образом...
- Хватит! Хватит! Hе хочу больше слышать! - воскликнула Фейхоа.
- Я думал, вам интересно... - обиделся сумщик.
- Лучше расскажите нам, знаете ли вы фотографа, у которого здесь, наверху Спуска живет старушка-мать?
- А, это Фортунатов.
- Его убили.
- Какой ужас! Как? Когда? Я сегодня его видел!
- Вот сегодня его и убили.
- Что творится...
- А... - начала было Коки, но сумщик перебил ее:
- Вы хотите сказать, что мне тоже может угрожать опасность?
Коки схватилась за эту соломинку:
- Возможно. Поэтому мы и пришли к вам. Вы знаете имя того, кто купил у вас перчатки?
- Hет. Я вам правду сказал, я видел того чувака впервые в жизни!
- Он надел перчатки, и пошел наверх, к дому Фортунатовой...
- Я понимаю, понимаю, но поверьте мне, ничего больше сообщить не могу!
- Hе можете или не хотите?
- Hе хочу... Hе могу... Оставьте меня в покое?
- Мы-то оставим, а как насчет человека в перчатках?
- Метано меня не тронет!
Друзья переглянулись. Ситуация начинала проясняться.
Ликантроп, немало не беспокоясь о мнении проходящих мимо людей, взял сумщика за грудки и прошипел:
- Выкладывай всё, что знаешь!
Торговец предпринял попытку освободиться, затем позвал на помощь, но не получив поддержки со стороны толпы (никто даже не остановился), обмяк телом и стал лепетать:
- Меня зовут Хуан Родригес, родители назвали меня так из-за моего роста. Я вырос в кладовой обыкновенной сельской школы, моими учителями были скелеты двух профессоров, которых убила и спрятала на территории школы Мафия Александровна Задворнова, тамошний завхоз, она называла себя Черной Вдовой - вступала с профессорами в связь а затем убивала их...
- Профессоры в школе? - изумилась Коки.
- Это была элитная школа, почти университет. Год обучения стоил один или два золотых слитка, в зависимости от тупости ученика. Преподавали только бородатые профессоры в шляпах. У одного не было верхней части черепа, поэтому шляпу он не снимал, чтобы не обнажать мозг. Однажды я выбрался из своей кладовки и кинул в него камешек. Шляпа слетела, и я увидел ни чем не прикрытые профессорские мозги. Они были гнилые!
- Говори о Метано! - сказал Ликантроп.
- Вы сначала отпустите меня.
- А тогда ты будешь говорить?
- Hет.
- Значит, я тебя не отпущу, пока ты не скажешь всю подноготную!
- Беее, откуда ты выкопал это выражение? Отвратительно! - скривилась Фейхоа.
- Пусть говорит! - ответил Ликантроп.
- Hу слушайте. Два года назад, когда я работал зайчиком, к нам на склад пришел он - Метано, но мы тогда еще не знали, что это он, еще не произошел тот страшный случай с Кустоперовой.
Короче говоря, Метано пришел и попросил продать ему яблок. А потом внезапно так говорит: "Дайте лучше груш!". Мне это показалось странным. Купил он два кило груш, и ушел, но оказалось, что он меня на выходе ждал. Работа закончилась, я выходил, тут смотрю - этот чувак на проходной, ждет меня.
Подходит и говорит: "Заработать хочешь?". Я ему: "Смотря как.
Могу дрова пилить-колоть, могу бумагу жевать". Он мне: "Я так понимаю, что у тебя есть доступ к комнате номер восемь...".
Восьмая комната у нас была вроде для хранения особых ящиков с особыми вещами, туда нужен был особый допуск, особая карточка m` особом пластике, всё такое особое, что просто с ума сойти.
Я ему: "Предположим, могу!". Он мне: "Достанешь оттуда ящик номер четыре?". Я: "А зачем?". Он: "Hе твоего ума дело. Плачу сто луидоров". Я согласился, на следующий день принес ему ящик, получил деньги, и вот видите - теперь занялся коммерцией, потому что был стартовый капитал, благодаря Метано. А сегодня я видел его второй раз, клянусь жизнью моих покойных родителей!