- Вот он в ветку врезался нафиг, и лежит где-нибудь.
- Арсений, в самом деле. Не каркай, давай.
Подошли кислые Андуллин и Горар. Фоона налила нам по миске жидкого отвара с корешками. Горар залпом выпил и достал из золы под костром шмат черного, в оранжевых прожилках, паучьего мяса, не мяса, не пойми чего. Все охнули, но Горар невозмутимо поскоблил, раскромсал ножом кусок на порции и протянул нам.
- Так там рыба вроде была еще, - начал Андуллин, но принюхался с интересом.
- Не выпендривайтесь. До Тер-Огоя нам через долину почти день шпарить. Самое оно. Лучше свиного сала. Рыбу свою по дороге поклюешь.
Фоона попробовала и одобрительно кивнула. Я откусил тоже. Вкус был странный, слегка вяжущий, но вполне приятный. Ореховый, что ли. Нормально. Съели все.
- Я еще заныкал, мало ли. На пару-тройку дней хватит.
- Как пойдем-то?
- Да как обычно, на луга да на дорогу. Чем в лесу отпугивать я соорудил.
И гном показал на воткнутую в землю на краю поляны палку с примотанным жирным распотрошенным куском.
- Ты, наверное, где угодно выживешь, Горар, - я с почтительной завистью смотрел на деловитого и собранного гнома.
- Всякое бывало, да. По контрабанде особенно. Я вроде, рассказывал. А, ну ты ж это самое... Расскажу как-нибудь, ага.
- Все, давайте двигаться, - Фоона уже упаковала котелки и повесила мешок с утварью на Андуллина и повернулась к Айарат. – Ты как, определилась? Может, с нами, до Тер-Огоя?
Айарат покачала головой.
- Мне нельзя в город. Как луга пройдем, я вас покину.
- Ну, как знаешь.
Мы шустро собрали свое нехитрый скарб, Горар взял зловещую палку. Знак нашей победы гордо реял над курчавой гномьей головой. Мы осмотрели в последний раз свою полянку и двинули на выход.
Выйдя на луга, мы прошли еще около километра от леса до того места, где я обнаружил себя в боггонской траве. Отсюда можно было уйти левее, на Боллий, а можно прямо – на Тер-Огой. Увязались было три небольших паука, но держались они шагах в пятидесяти, не сокращая и не увеличивая дистанцию. Минут десять они болтались за нами, потом, как по команде, скрылись обратно в лес. Горар, видя такое дело, хотел уже вышвырнуть палку-пугало, но мы хором его отговорили. Тогда гном вручил палку эльфу. Эльф пронес ее минут десять, потом выбросил, виновато стрельнув глазами на нас. Накрапывал мелкий теплый дождик. Впереди виднелись пологие небольшие холмы. Шли молча.
- Арсений, кто такой Александр Сергеевич? – Адуллинн шел рядом, снедаемый любопытством. Я же прикидывал план действий в Тер-Огое. И нервничал. Однако товарища обижать тоже не хотелось.
- Поэт. Один из самых почитаемых у нас.
- Что значит поэт?
- Стихи пишет, значит. Писал.
- Так сразу бы и сказал, что бард.
- Барды на Грушинском фестивале, а Пушкин - поэт.
Эльф засверкал глазами.
- О, а подробнее?
- Про Пушкина?
- Про все это ваше. Грушинский фестиваль, например.
- Есть в моей стране город такой, Самара. Рядом с ним каждое лето собираются эти самые барды.
- Как Пушкин?
- Дался тебе Пушкин. Нет. Песни поют, на гитарах играют. Куча народу там бывает. Костры там, песни. Я сам, правда, не был ни разу. Друзья мои бывают. Нет, Пушкин на гитаре не играл вроде.
Сейчас, рассказывая о своем мире, я почему-то ничуть не испытывал ностальгии. На Грушу я действительно не ездил ни разу. Вообще бывал мало где. Жил от зарплаты до зарплаты. Скучать особо было не по чему. Я вообще существовал? Неужели за пару дней в боггонских лесах-лугах-подземельях со мной произошло больше, чем за всю мою жизнь там, дома? Стало совсем неуютно.
Дождик то стихал совсем, роняя редкие мелкие капли, то опять начинал моросить. Эльф без умолку атаковал меня расспросами уже про электрогитары и мотоциклы. Любое неосторожное слово тащило за собой еще сотню. Однако я заметил, что прислушивались все. Спасибо, хоть с вопросами лез только Андуллин. Остальные, косясь на мою кислую рожу, сочувственно помалкивали. Спасибо гному, который сразу врубился в принцип двигателя внутреннего сгорания, чудным образом, по своему, и теперь втолковывал его эльфу в не менее чудных гномьих понятиях. Поминал какого-то Поедателя Железа Хорма. Эльф отмахивался и косился на меня. Понемногу они опять начали переругиваться. Но от меня отвлеклись. Тем временем, мы взобрались на вершину холма. Отсюда шел небольшой уклон и был виден далекий город на возвышении, в голубоватой дымке. Пилить и пилить еще. Большое солнце светлым пятном висело за серым пологом неба. Малого солнца я не мог определить. Я поправил свою сбрую с мечом и решительно двинул вниз.