Это еще мы не знаем, что там происходит с Айарат. Может, пока мы тут под яблонькой сидим с этим так удачно и неправдоподобно нарисовавшимся капитаном стражи, ей там уже глотку режут. Я настолько углубился в свои мрачные мысли, что совсем и не слушал дальнейшего разговора. И когда меня толкнул гном, я и не понял поначалу, что мы беседу с капитаном закончили.
- Чего?
- Говорю, спать пора уже. Тут под яблоней и расположимся.
- А, ну да.
- Ты приди в себя-то, на тебя смотреть тошно.
- Человеку завтра отделят голову от тела. Вот так, запросто. Чего-то мне нехорошо.
Горар почесал бороду.
- Я тебе поражаюсь. То в уме, то несешь ахинею. У знатных так бывает, на то они и знатные. Всегда такой вариант может оказаться. Если хочешь знать, я сам вот лично снес голов пять. Человеческих только. Плохих голов, им лучше отдельно. Не считая отсеченных рук, ног и того гниду, что я придушил колодезной цепью. И ты, я тебя заверяю, можешь не помнить там чего-то, но подобных моментов и у тебя хватает. Мы и живы-то до сих пор просто потому, что бошки рубим побыстрее, чем наши противники, – сказал гном и спокойно пошел с выданным заботливой Саей одеялом под яблоню. Андуллин уже сопел с другой стороны. Я завернулся в свое и растянулся на лавке.
После пары часов ворочаний с боку на бок я уснул и мне приснился солнечный день и площадь с гильотиной. Горар стоял рядом с ней. На лавке лежал человек в моей футболке с Моррисоном, в моих джинсах, лицом вниз. Гном резко дернул черный рычаг. Нож с леденящим шелестом ухнул вниз. Тело содрогнулось и замерло. Голова тяжело упала в корзину, кровь тугой струей ударила из обрубка. Хлестала и хлестала. Площадь была уже по колено в крови, а она все не унималась. Я оцепенело наблюдал. Ко мне медленно подплыла корзина с отрубленной головой. Лица я не узнавал. Стекленеющие глаза были открыты. От гильотины раздался ехидный смешок. Я посмотрел в ту сторону – в тот же момент гном резким движением сорвал с лица бороду с кожей и мясом. Осталась только ослепительно белая скалящаяся челюсть. Гном оглушительно щелкнул ею и трубно, оглушительно захохотал, запрокинув голову к стремительно чернеющему небу. Я поглядел в корзину. Голова улыбнулась и подмигнула. Я застонал и проснулся.
Стояло солнечное утро. Сая уже наготовила на всю компанию. Кит, оказалось, среди ночи был поднят своими дежурными и умчался в участок – несчастный Гу был таки пойман. Подробностей Сая не знала и очень удивилась нашим расспросам, жив ли тролль. По ее мнению, если чудовище до сих пор не убито, то это страшная ошибка. Мы поблагодарили за завтрак и выдвинулись.
Мы вышли из переулка на оживленную улицу. Народ был взволнован. Люди переговаривались. На нас уже не обращали никакого внимания. В воздухе висело ощущение неминуемой беды. Даже собаки бродили грустные и недоумевающие. Горар вел нас к центру города. Сердце мое сжимала безжалостная рука неотвратимости происходящего. Фоона молчала. Эльф тоже. Болтал только гном, показывая окрестности.
- Вот тут если свернуть, то будет через триста метров проток Длои, там хорошая кузня. Наши там с железом кудесничают. А вот тут библиотека. Это наместника придумка. Там специальные послушницы даже грамоте могут обучить. Заставляют, правда, руки мыть. Я одно время, когда захаживал в Тер-Огой, тоже наведывался, - не без гордости рассказывал Горар.
- Контрасты, однако, какие, - буркнул я, - теплые площади и библиотеки.
- Ну при Полде-то почти и не жгли никого, он сопротивлялся таким вещам. А библиотеку он лично основал. Образовываться надо, - так он любил приговаривать. Его тут любили, – закончил гном и помрачнел.
- Я была в Тер-Огое при нем один раз, - сказала Фоона, - здесь формировались санитарные отряды перед отправкой в мятежные Восточные Пороги. Мы с Саей так и подружились.
- А что за Гугенс? – спросил гном, - большой воин, не иначе, да? Ты его любила, а он в бою полег?
Эльф тихо шикнул на него, но Фоона спокойно покачала головой.
- Нет. Он был проводником. Совсем юный. Младше меня был на три года. Двадцатилетие так и не встретил.