Разум Корорука изрядно пошатнулся. Бритт не понял совершенно ничего из услышанного. Он был уверен, что сходит с ума, – и то, что произошло в следующую минуту, лишь укрепило его в этом убеждении.
Сквозь толпу прошелся волк – Корорук знал, что это был тот самый волк, которого он спас от пантеры не так далеко от того ущелья! Но теперь казалось, это случилось так давно! И все же волк был тот самый и шел прежней странной шаркающей поступью. Но затем он встал на задние лапы, а передние воздел вверх, поднеся к голове! О, какой невыразимый ужас охватил воина!
Затем волчья голова откинулась назад, и на ее месте показалось человеческое лицо. Лицо пикта, одного из первых «оборотней». Человек сбросил волчью шкуру и шагнул вперед, выкрикнув что-то. Едва принявшись поджигать хворост у ног бритта, пикт отвел факел и застыл в нерешительности.
Волк-пикт выступил вперед и обратился к старику по-кельтски – несомненно, для того, чтобы его понял и пленник. Корорука удивило, что столь многие здесь знали его язык, пусть он и был сравнительно прост, а способности пиктов, напротив, – выдающимися.
– Как же так? – спросил пикт, одетый волком. – Вы намереваетесь сжечь того, кого следует отпустить!
– Почему? – воскликнул старик яростно, сжав рукой свою длинную бороду. – Кто ты таков, чтобы противиться обычаю, который соблюдается много веков?
– Я встретил пантеру, – ответил пикт, – а этот бритт рискнул своей жизнью, чтобы спасти меня. Неужели пикт теперь должен проявить неблагодарность?
Старик задумался, очевидно, с одной стороны ведомый фанатичной жаждой мести, а с другой – столь же неумолимой расовой гордостью. Пикт же пустился в разглагольствования, но теперь говорил на собственном языке. Наконец старейшина кивнул.
– Пикты всегда расплачиваются по долгам, – проговорил он величественно. – Пикты ничего не забывают. Развяжите его. Пусть ни один кельт не скажет, что пикт проявил неблагодарность.
Корорук был отпущен и, все еще пребывавший в оцепенении, попытался выразить благодарность, но старик от нее отмахнулся.
– Пикт никогда не забывает врага и всегда помнит доброту, – отозвался он.
– Идем, – шепнул бритту его друг-пикт, потянув за руку.
Он вывел воина в одну из пещер, куда открывался вход из главной полости. Шагая за пиктом, Корорук обернулся и увидел, что старейшина сидел на своем каменном троне и его глаза блестели, будто отражая в себе славу былых веков, а по обе стороны от него, мерцая, колыхалось пламя. Фигура, преисполненная величия, – король павшего народа.
Корорука вели все дальше и дальше, пока наконец он не вышел наружу и не увидел над головой усеянное звездами небо.
– В той стороне лежит деревня твоего народа, – указал ему пикт. – Там и встретишь радушие, которое будет окружать тебя, пока не пожелаешь вновь уйти в путешествие.
Затем он протянул кельту подарки – одежду из тканей и искусно сшитой оленьей кожи, украшенные камнями пояса, крепкий лук из рога и стрелы с крепкими обсидиановыми наконечниками. И кое-какую пищу. Оружие же кельта, отобранное прежде, теперь было ему возвращено.
– Погоди минуту, – окликнул бритт пикта, уже повернувшегося, чтобы уйти. – Я шел по твоим следам, но затем они исчезли. – В самом голосе Корорука прозвучал вопрос.
– Я взобрался на дерево, – тихо усмехнулся пикт. – Подними ты вверх голову – увидел бы меня. Если когда-нибудь тебе понадобится друг, ты всегда найдешь его, если встретишь Берулу, вождя пиктов Альбы.