— Я! Должен! Поговорить! С вашим главным! Мой мир в опасности, мать твою!
Доктор правой рукой уперся в край кровати, а левую отвел назад, как для замаха. Над ладонью возник светящийся диск.
“Это еще что за фигня?” — подумал Дан.
Он приготовился отпустить доктора в тот момент, когда тот попытается ударить этим диском. Если хватку разжать внезапно, доктор потеряет равновесие, и никакого грамотного удара не получится. Тогда Дан угостит его хлестким ударом трубкой по лысой башке.
А дальше… Дан не думал, что будет дальше. Глядишь, кто-нибудь соблаговолит явиться на крики и поговорит с ним. А то тут все — кроме Ракеша — совсем берега попутали, ходят, задрав носы… Это бесит — особенно после всего пережитого.
Но удара со стороны доктора не последовало.
Кто-то, возникнув как из-под земли позади доктора, ловко и мягко перехватил его кисть, и диск сразу же растворился без следа. Этот же кто-то легко снял трубку с шеи старика; она почему-то перестала быть твердой, хотя Дан наполнял ее энергией.
Новый человек отстранил задыхающегося доктора, встал на его место и широко улыбнулся. Дан, дыша так же тяжело, как и спесивый старик, — из-за усилий и боли, — уставился на новоприбывшего.
Это был мужчина неопределенного возраста — может быть, лет сорока, а может, и пятидесяти с гаком. Сильно загорелый, как и все здесь, высокий, широкоплечий, мощного телосложения. Обнаженные руки — длинные и мускулистые. Под густыми прямыми бровями глаза навыкате, неожиданно чистого синего цвета, с веселой безуминкой. Длинные черные волосы собраны в увесистый пучок на затылке. Щеки и подбородок покрывает изрядная щетина. Одет в безрукавку карминно-красного цвета и такого же цвета просторные штаны на широком поясе. Под безрукавкой — шафраново-желтая майка с буквами, отдаленно похожими на “WМ”. На шее висят бусы из лакированных деревяшек с какими-то символами.
Неожиданный гость поинтересовался глубоким баритоном:
— Какие-то вы все разгневанные! А порочный круговорот гнева и насилия не имеет, между прочим, конца!
Некоторая дурашливость в его тоне плохо сочеталась со свирепой внешностью.
— Это недопустимое поведение с Держателем тайн! — возмутился доктор, к которому вернулись дыхание и спесь.
Человек в карминных одеждах беспардонно отпихнул того в сторону.
— Идите и отдохните, док. Я сам займусь пациентом. Он с далекой Земли и не в курсе, что с Держателем Тайн следует обращаться трепетно, подобострастно и ласково.
До старикашки, похоже, сарказм произнесенного не дошел.
— Надеюсь, Шен Дамон, вы ему это объясните!
— Пренепременно, — беспечно пообещал человек.
Доктор вышел из помещения с напряженно выпрямленной спиной. А человек улыбнулся Дану, пододвинул к постели кресло-коляску и сел в нее, соединив кончики пальцев.
— Вы Шен Дамон? — уточнил Дан.
Этот тип не то чтобы понравился Дану, но и отторжения не вызывал.
— Угу.
— Вы самый главный здесь?
— К счастью, не самый.
— Почему “к счастью”?
— Потому что самый главный всегда так же несвободен, как и самый ничтожный.
Дан слегка подвис от этой сентенции. Он почти совсем успокоился после вспышки гнева.
— Отдайте шляпу! И цепь, — потребовал он наконец.
Зачем он это сказал? И сам не знал. Просто приспичило, и все тут.
— Твои грязные шмотки выбросили — на них даже смотреть без содрогания нельзя. Но шляпа с цепью, кажется, уцелели. Шляпа, кстати, от дождя, а не солнца. Зачем тебе шляпа от дождя в солнечном Антарапуре? В ней будет жарко.
— Это память…
Шен Дамон приподнял густые брови и округлил толстые губы.
— А без нее ты потеряешь свою память? Это ведь просто кусок прорезиненной ткани не самого лучшего качества. Твои воспоминания куда качественнее этой шляпы — их невозможно порвать или испортить. Как тебя зовут?
— Дан… Данис. Кременев.
— Расскажи мне, Дан Данис Кременев, все, что с тобой случилось. Как ты попал на ту негостеприимную Землю, где нашли тебя мои ученики?
Дан начал неохотно рассказывать, но вскоре увлекся. Слушал сам себя и диву давался: не история, а сущее безумие. Но Шен Дамон внимал не перебивая, подперев одну обросшую щетиной щеку ладонью и рассеянно глядя куда-то мимо Дана своими выпуклыми ярко-синими глазами. Иногда он кивал и почесывал грудь над вырезом майки, поросшую курчавыми черными волосами.
Когда Дан дошел до магического глаза в небе Камень-града, Шен Дамон оживился.
— Опиши-ка поподробнее эту штуку!
— Вроде громадного белого глаза… С черной роговицей и зрачком… Висела прямо в воздухе метрах в двадцати над землей…