Он может быть профессиональным, а чаще доморощенным философом, декларирующим самые причудливые или же ясные, но невыполнимые в реальной жизни постулаты и правила. При этом предполагается, что следовать им должны окружающие. Иногда он сам следует каким-то возвышенным принципам, сильно облегчающим его бытовую жизнь: например, прозябая на неперспективной и малоденежной работе в институте или даже будучи уволенным с работы, он не пойдет искать себе место перспективное и требующее большего напряжения имеющихся сил, а будет лежать на диване, читать Хаидеггера, а то и Ровнера и сетовать на недооцененность истинных мыслителей и гигантов духа.
Мы знаем мужчин-Аполлонов как известных поэтов. Некоторыми из них движет еще и буйный экстатический безумный Дионис, но многие хорошо вписываются именно в архетип Аполлона. Вспомним тут поэтов Серебряного века Валерия Брюсова и Николая Гумилева. Обоим в поэзии свойственна некоторая отстраненность, особая внимательность к форме и иногда самолюбование. Одна из любимых их тем — вечность гения и бессмертие искусства.
Искусство Созданье тем прекрасней, Чем взятый материал Бесстрастней — Стих, мрамор иль металл. <…> Все прах. — Одно, ликуя, Искусство не умрет. Статуя Переживет народ. И на простой медали, Открытой средь камней, Видали Неведомых царей. И сами боги тленны, Но стих не кончит петь, Надменный, Властительней, чем медь. Чеканить, гнуть, бороться, — И зыбкий сон мечты Вольется В бессмертные черты. Николай ГумилевТак было в стихах, так получилось у них и в реальной жизни. Николай Гумилев не мог признать, что его жена Анна Ахматова — настоящий поэт. Ведь для Аполлона лучший — это только он сам. Брюсов был одним из лидеров поэтов-декадентов своего времени и тоже считал себя лучшим. При царе он был ярым монархистом, при большевиках подумал-подумал, и спокойно принял Советскую власть, заявив, что для него важна Империя, а с каким законом — уже неважно. И снова мы видим, что Аполлон вполне способен колебаться в соответствии с линией «отцовской» партии.
Аполлон в искусствах представляет собой Артиста (человека на сцене), в отличие от Художника и Творца, Созидателя-Гефеста. Аполлон-музыкант — это и юный вундеркинд за роялем перед сборищем эстетствующих мам, и молодой певец с равнодушным взглядом, пышными кудрями и хорошо поставленным вокалом, оставляющий равнодушными большинство молодых девушек, но бешено нравящийся дамам постарше. Аполлоны, выбравшие эту стезю, обычно заканчивают музыкальную школу, затем поступают в следующее учебное заведение по профилю и прилежно трудятся в академических коллективах, а при наличии покровителей делают сольную карьеру. Они хорошо выполняют свою работу, считают себя особенными среди обычных людей и стараются быть лучшими среди коллег. Они умеют, как им кажется, на сцене изображать чувства, но это скорее условные обозначения страстей и бурных эмоций. В этом отличие Аполлона от Диониса. Измененное состояние сознания под влиянием эмоций, чувств или вдохновения дает Дионис. Сравните страсть оперного певца, поющего о своей безумной любви к недоступной женщине, и рассказ рэпера о том, как он сломал вчера лодыжку или пальнул по кошке, но промахнулся. Где больше чувств? Что вас потрясет больше: балетная сцена с убийством злодейского принца-чародея или же яростно-монотонный, рычащий напев «металлиста» о том, как вчера ему во сне явилась мама? Искусство Аполлона может быть совершенным по форме, но эмоционально холодным и сухим, а также не особенно актуальным. В то время, как мужчина-Аполлон стремится следовать совершенным идеалам прошлого, мир живет настоящим. Впрочем, на каждого Аполлона найдется по спутнице-музе. Муза — это не только эфемерное воплощение некоего вдохновения, но в данном случае и поклонница любого состоявшегося мужчины-Аполлона. За некоторыми такими мужчинами они ходят целыми стайками, стараются заручиться хотя бы мимолетным вниманием, услужить и, если посчастливится, приблизиться к телу. Те обычно относятся к этому как досадной, но приятной помехе, но на самом деле — это необходимое условие их существования. В других случаях мужчина-Аполлон окружен многочисленными приятельницами, с которыми беседует о том же искусстве и изящной словесности. Разговоров «по душам» бывает немного, эмоциональная дистанция в этих отношениях достаточно велика.