Преследовать Хеджкок, обдумывать планы на будущее и укрываться за фасадом клиники — все это требовало от Рейчел соблюдения жесткого графика. И удавалось только благодаря одному неопровержимому факту. Док был ее «шестеркой».
И перепихоны на столе ничего не значат. Не Док, а она выбирала время. Когда они роняли дезинфектант или разбрасывали карточки пациентов, именно Док прибирал кабинет. Временами ее передергивало от горячих реплик Дока вроде: «Детка, ты великолепна». На ее вкус, в них было слишком много от «Менс Хелз» и мужчин с безволосой мускулистой грудью. Но что поделаешь. Потрахаться время от времени — честная цена за возможность работы по совместительству.
Рейчел ценила свою дневную занятость в качестве медсестры. Ей нравился стабильный доход. Его не приходилось прятать от формы 1040 или регулярных налоговых платежей. Он стряхивал с хвоста федералов. Прикрытие позволяло ей спасать мир от семидесятилетних, от одного за другим.
Глава 7
Джимми спешил в свой гараж на Гудзоне. Его мысли занимало предстоящее интервью: станет ли Лизер запугивать? В Хеджистане привыкли к стрельбе по самооценке человека. Фонды устраивали охоту на глупость, нерешительность и прочую крупную дичь просто ради развлечения.
Нет большего удовольствия, чем унижение соискателя. Заставь его заикаться, потеть, а потом вышиби с позором — что может быть прекрасней для интервьюера? Это искусство требует практики. Но единожды освоенное, оно приносит такое же удовлетворение, как хруст жуков под подошвами туфель от «Феррагамо». А потом — кружечка холодного пива, и день сделан.
На прошлой неделе в Гринвиче один биржевой аналитик выпалил пачку ученых степеней своих коллег. Все это прозвучало как «МТИ[8] в квадрате». А затем, закончив выпендриваться, задал Кьюсаку логическую задачу:
— Предположим, у вас есть девять шаров и весы. Все шары, кроме одного, весят одинаково. Один тяжелее. Сколько вам потребуется взвешиваний, чтобы найти тяжелый шар?
— Два, — ответил Кьюсак.
— Можете пояснить?
— Делим шары на три кучки по три. Кладем на чашки весов две кучки. Если весы в равновесии, значит, шар в третьей кучке. Если нет, значит, тяжелый шар на той чашке, которая перевесила. Теперь у нас остается три шара. Взвешиваем два из них и следуем прежней логике. Если весы в равновесии, тяжелый — третий. Если нет, весы покажут, какой из двух тяжелее.
Он без труда справлялся с логическими задачами. И на прошлой неделе, и сегодня. Но сейчас Джимми старательно подбирал слова, чтобы объяснить бегство из его фонда восьми инвесторов и последующий крах фирмы.
Его «облом» — как он иногда характеризовал «Кьюсак Кэпитал» — сам по себе еще не представлял проблемы. Хедж-фонды с пониманием относились к таким катастрофам. Они постоянно разваливались. Главная проблема — как обосновать этот крах. Его объяснение должно прозвучать разумно и уверенно. Даже чуточку гордо. Финансовые парни вынюхивали малейшие признаки нервозности с той же определенностью, с какой гильотина отрубает голову.
Мобильник Кьюсака зазвонил, когда он пересекал мост Уиллис-авеню.
— Это Алекс Краузе. Из «Чейз Авто Файнэнс».
«О нет».
Джимми подумал о матери. Хелен Кьюсак, со всей энергией своих шестидесяти шести, водила «Кадиллак Эскалэйд Платинум», до отказа увешанный всякими огнями и фарами. Сейчас, когда отец Джимми умер, его мать больше всего любила с грохотом выехать из Сомервилля, волоча на буксире свой бридж-клуб, и помчаться в Глостер. Там дамы ели роллы из лобстеров в ресторанчиках, специализирующихся на дарах моря, пили белое вино, хвастались внуками, которые все как на подбор были вундеркиндами, и старательно дышали морским воздухом. Все это напоминало «Тельму и Луизу»,[9] только в высшей лиге.
— Все хотят со мной ездить, — говорила Хелен. — Я чувствую себя таким пижоном…
— Ма, твоя машина похожа на «Бэтмобиль», — поддразнивал ее Кьюсак, но втайне радовался. Однако сейчас, когда с деньгами стало туго и на линии возник «Чейз Авто Файнэнс», вся радость выдохлась.
— Вы арендуете «Кадиллак» для Хелен Кьюсак? — жестяным голосом поинтересовался Краузе.
Вопрос грохнул как литавры. Джимми знал, чего хочет Краузе.
— Чем могу помочь?
— Вы просрочили платеж за два месяца. Есть какие-то трудности?
— Нет, — криво улыбнулся Кьюсак, направляя в телефон волну обаяния. — Могу я называть вас Алекс?