В одном Аттал отличался от своих предков: он был не только меценатом для ныне живущих художников, но и поклонником древнего искусства. Он оказался зачинателем дела, которого в его время вообще не существовало: коллекционирования. И опять-таки не в личном плане, как и при создании библиотеки; он основывает у себя в Пергаме центр для любителей и знатоков искусства и истории. Многие города и области благодарны Атталу за то, что он, вслед за своими предшественниками, помогал им в нужде и щедро одаривал. Сикиону во время голода Аттал по собственной инициативе отправил хлеб и деньги; в Дельфах еще Филетер возвел портик с колоннадой, а горожане присвоили ему почетные звания гражданина и проксена; Делос, трижды священный, также чествовал Филетера, посвятив ему особое празднество; Кос был всем обязан Эвмену I; Афины всегда оставались для всех Атталидов особенно дорогими; остров Эгину Аттал купил и присоединил к своим владениям.
Самые древние произведения искусства, которые Аттал доставал для своего собрания, вывозились с островов и относились в большинстве случаев к тому времени, когда не знали имен создававших их художников. Только имя одного скульптора, изваявшего прелестных харит — богинь красоты, — было известно. Это было произведение Бупала, уроженца Хиоса. В собрании Аттала вообще преобладали произведения, выполненные в строгом стиле. — шедевры классического времени, главным образом эгинской школы. Вот стоит огромный бронзовый Аполлон Оната и его же бронзовая упряжка, а там — всадник, созданный Главком; потом статуи, выполненные Кресилом и Мироном (у Аттала были две бронзовые статуи работы Мирона). Конечно, был в собрании и Пракситель. Последний период классики представлен работами афинян Полимнестра и Силавия (превосходными портретными гермами), Деметрия из Алопеки и, наконец, Кефисадота — его прославленной многофигурной скульптурой. Произведения Ксенократа из Афин и Ферона из Беотии знаменовали уже переход к позднеклассическому и современному Атталу периодам.
С усердием и страстью собирал Аттал и картины. В его собрании — были и Аполлодор, и великий Апеллес, и Пифагор из Самоса. И так как с течением времени все больше и больше художников переселялось в Пергам, Аттал в тех случаях, когда особенно интересовавшая его картина не продавалась, посылал туда, где находилась картина, своих художников, и те снимали с нее копию. Копировали для него и произведения пластического искусства.
Если посетитель был сведущ в искусстве, то, осматривая собрание Аттала, он не мог не понять, что основная коллекция отражает определенный период в развитии искусства, а именно: аттическое искусство времени великого Фидия.
Произведения искусства нельзя отделять от окружающей их обстановки, и, разумеется, человек, приобретая полотна Апеллеса и статуи Праксителя, не станет держать их в неподходящем месте. Ему понадобятся архитекторы, которые оказались бы способными построить и его собственный дом и город так, чтобы они соответствовали хранившимся в них сокровищам.
Когда Филетер прибыл в Пергам, он увидел крепость — огромную стену с башнями, окружающую массивный, немного примитивный дворец, построенный на века, и простое скромное святилище. Вторая стена, выдвинутая углом к югу, охватила полукольцом маленький город, представляя собой как бы защищающее его предкрепостное сооружение. Значение Пергама после прихода Филетера сильно возросло, и появилась потребность в расширении городской площади. Филетер стал возводить стены вокруг почти всего южного склона, и город увеличил свою территорию в два с половиной раза. Из крепости с примыкающим к ней поселением образовались две части города: одна — в крепости, другая — на склоне горы. Стена между крепостью и городом осталась такой, какой она и была. Это соответствовало политическим замыслам первого династа, которые потом восприняли и все его наследники.
В древнее ионийское время Пергам был городом-государством — республикой с демократическим строем, обычным для греческих полисов, в которых управление было возложено на народное собрание, лежавшее в основе всей административной структуры. Однако времена менялись, то там, то здесь династы и цари присваивали себе всю власть. Правители лишили независимости все большие ранее свободные города и установили в них тиранию по персидско-восточному или западногреческому образцу. Но не так было в Пергаме, где Атталиды старались сохранить греческое самоуправление, придерживаясь прежних политических традиций. Таким образом, Пергамское государство восприняло и сохранило систему управления и административную структуру старой греческой демократии. Династ там наверху, в своей крепости, не вмешивается в гражданские дела; в свою очередь граждане не вмешиваются в дипломатические и военные дела династа, которые он решает единолично (или, что характерно лишь для Атталидов, совместно с братьями, сыновьями и племянниками). Такой порядок существовал начиная с правления Филетера и до правления Аттала III, следовательно, от первого до последнего Атталида.
Династ жил в верхней крепости. Здесь он построил свой дворец, здесь он воздвиг и украсил святилище Афины, тогда как до сих пор в крепости почитали Аполлона. Здесь же Аттал построил первый театр, новый дворец, немногим больше прежнего, расширил помещения для своей библиотеки и художественных коллекций, так что священный участок богини стал служить и пауке и искусствам, что и понятно: ведь науки и искусства тоже служат богам. Несколько позднее внизу, в городе, Аттал построил так называемый Верхний рынок — центр гражданской жизни. Внизу находился и храм Деметры, сооруженный за крепостной стеной Филетером и его братьями. Здесь же Аттал возводит здание большого гимпасия, сооружает термы (бани), приказывает выстроить вокруг городского колодца большой красивый портал. Внизу действовали те же законы, что и наверху, в крепости. Их Аттал обдумывал вместе со своими советниками и потом осуществлял ко благу своих подданных и в виде примера для других более крупных государств. Он упорядочивает финансы, преобразовывает административное устройство, проводит судебные реформы.
Другие цари смотрят на Аттала с удивлением или завистью: Аттал не омужичился и не поглупел; скорее наоборот — он может стать весьма опасным соперником. Их подданные уже и сейчас за спиной своих властителей, когда нет поблизости их шпионов, посматривают на Пергам и прославляют Аттала. Может быть, следует вмешаться и слегка подрезать крылья этому маленькому царьку? Но кто возьмет это на себя? Если они останутся в стороне, то не видать мм ни славы победителей, ни богатых трофеев. Но ввязываться в дело самим — значит подвергать себя серьезной опасности. Атталиды известны своей солдатской храбростью и воинской славой, и весьма вероятно, что этот писака и коллекционер умеет пользоваться мечом так же хорошо, как кистью и грифелем. Кроме того, всем известно, что, несмотря на длительный мир, Аттал не распускает своих наемников и даже не уменьшает их числа.
Жизнь, однако, сама решила этот трудный для царей вопрос, вложив меч в руку Аттала.
Во время 97-й Олимпиады, когда разразилась смертоубийственная Пелопоннесская война, почти не известные до того племена галатов, обитавшие где-то вдалеке, на туманном северо-западе, покинули свои родные места и, словно стая саранчи, двинулись на юг. Они неистовствовали по всей Италии и разорили страну вплоть до Тарента, захватили и ограбили Рим. Потом часть из них вернулась обратно в Галлию, а часть — в Иллирию и Паннонию, где они и поселились. Долгое время галаты не нарушали ничьего покоя. Это было еще при Филиппе и Александре Македонском, а также в период, когда Лисимах хорошо охранял свои северные границы. Но вскоре галаты вновь нагнали страху на весь мир. Первой подверглась нападению Македония. Галаты уничтожили армию Птолемея Керавна, а его самого убили. Один отряд под водительством Бренна продвинулся вперед до Дельф, и, хотя это нападение удалось отразить, десятки тысяч других галатов рассыпались по всей Фракии, угрожая Византию. Побережье Малой Азии лежало перед ними и манило к себе. Один азиат пошел навстречу их желанию. Это был Никомед из Вифинии — палач своих братьев. Он пригласил галатов в качестве желанных, жестоких помощников, чтобы с их помощью добить остатки собственной семьи. На четвертом году 133-й Олимпиады был заключен чреватый тяжелыми последствиями договор между царем Вифинии и племенами трокмов, тектосагов и толистобогов, согласно которому им предоставлялись земли по Галису.