— Вы можете ходить тут сколько угодно, — сказала она, — но вы не найдете ничего, кроме голых стен.
В этот момент к ним быстро подошел какой-то мужчина, внешний облик которого говорил о том, что он был штатным служащим музея. На всякий случай — хотя он и не мог слышать разговора — служащий осуждающе взглянул на женщину и сказал:
— Вы, наверное, ищете Пергамский алтарь? Сейчас его еще нельзя увидеть, но он уже восстанавливается.
Человек прошел дальше. Он был удивлен. Фразы «ничего, кроме голых стен» и «он уже восстанавливается» казались ему несовместимыми и противоречивыми. И он задавал вопрос о Пергамском алтаре всем, с кем только встречался в разделенном Берлине. Один, пожав плечами, сказал, что лучше бы ему таких вопросов не задавать, другой тоже пожал плечами и произнес:
— Ну, вы же сами знаете, русские…
Третий также пожал плечами, но ответил совсем иначе:
— Потерпите, он к нам вернется.
Человек не только спрашивал, но и читал. В 1949 году он прочитал книжечку о Пергаме Хайнца Келера и обратил внимание на следующие строки: «В византийской стене и вблизи нее Карл Хуманн в 1878 году нашел, спас и перевез в Берлин все то, что сохранилось от большого алтаря. Так был основан музей, названный потом Пергамским. Музей этот существовал до тех пор, пока не стало необходимым спасти его от разрушения, от той опасности, которая пришла со второй мировой войной». В заключение автор книги задавал робкий вопрос: «Будет ли это произведение искусства еще раз восстановлено?»
В 50-х годах появился труд о Пергаме Арнольда Шобера, которому венское издательство предпослало следующую аннотацию: «Тот факт, что большая часть пергамских памятников навеки утрачена вследствие разрушения Берлина, придает этому труду… значение неповторимого монумента, установленного в память погибшей красоты».
«Навеки» — так там было напечатано, и многие, к сожалению, очень многие читатели поверили этому аподиктическому заверению.
Не только Берлин был разделен, разделена была и вся Германия. На ее территории образовались два государства. То, на территории которого оказался остров музеев, приняло наименование Германской Демократической Республики. Из оккупированной страны выросло суверенное государство, победители и побежденные стали друзьями. Эта дружба проявилась и в области культуры. В 1952 году Советский Союз начал передачу ГДР ценнейших германских архивов. В 1955 году на родину вернулись полотна Дрезденской картинной галереи, спасенные десять лет назад советскими солдатами. В 1956 вернулись 300 тысяч томов Готской библиотеки. Западный мир был поражен, и, наверное, кое-кто задал себе вопрос: «Для чего это им нужно?» Ведь западный мир и не помышлял возвращать «художественную добычу» войны и послевоенных лет ее законным владельцам.
В 1957 году правительственная делегация ГДР отправилась в Москву, где был заключен договор, по которому обе стороны обязались «рассматривать все вопросы, касающиеся взаимного возвращения культурных ценностей, чтобы таким путем завершить начатое по инициативе советского правительства урегулирование проблем, оставшихся в наследство от военного времени».
Завершить? Следовательно, кроме сокровищ Дрездена и Готы подлежали возвращению и ценности Берлинского античного музея, Пергамского музея, Национальной галереи? Будет ли возвращен также и Пергамский алтарь? Велика была радость, велико было ожидание, велико, однако, было и разочарование в определенных кругах западного мира, ибо теперь, словно следы на песке, исчезали пропагандистские тезисы о грабеже произведений искусства и разделе добычи. Ведь даже на Западе всем стало ясно, что речь шла не о дележе добычи и грабеже, а о спасении ценностей. О реальном спасении, а не том «спасении», которое осуществляли немецкие военно-административные советники — прямые наследники немецкого музейного империализма, которые «спасли» в оккупированных странах библиотеку и архив Монтекассино, колыбель европейского духа, ограбили музеи и замки Италии, Франции, Полыни. Простые советские солдаты, хотя большинство из них ничего не знало ни о Боттичелли, ни об античных богах, рискуя жизнью, спасали прекрасное. Спасали, если музей уже горел, если сырые штольни шахт, в которых были спрятаны сокровища, грозили обрушиться, если церкви и замки, где хранились прекрасные вещи, находились под обстрелом. Так получилось, что сокровища спасали враги, которые вскоре стали помощниками, а позднее и друзьями. В той стране, которая была страной противника и стала страной друзей, специалисты принимали эти ценности и ухаживали за ними.
А Пергамский алтарь?
В начале июля 1958 года агентства ТАСС и АДН, а вслед за ними и все крупные телеграфные агентства мира сообщили: он возвращается в свой музей.
В середине июля 1958 года московский корреспондент агентства АДН взял интервью у референта по вопросам музеев в Министерстве культуры СССР и спросил о том, будет ли возвращен Пергамский алтарь.
— Да, конечно. Не только Пергамский алтарь, но и другие широкоизвестные сокровища берлинских музеев будут возвращены; боги и богини, греческие оригиналы и римские копии, головка Нефертити из Египта, знаменитые фаюмские портреты, хеттские и ассирийские рельефы, ткацкие изделия из Копта, вещи из древнего Китая, картины Франса Гальса, Рубенса, Гойи, Кранаха, Менделя, Лсйбля, Сезанна, рисунки Рембрандта, эскизы Грюневальда, Дюрера, Альтдорфера, а также множество гравюр бывшего Кабинета гравюр на меди.
— Когда примерно может состояться передача? — спросил корреспондент.
— Осенью. В соответствии с соглашением между правительствами ГДР и Советского Союза мы устроим в августе — сентябре две большие выставки этих сокровищ мирового искусства, одну — в Москве, другую — в Ленинграде. Малый и большой фризы Пергамского алтаря будут выставлены для обозрения в ленинградском Эрмитаже. Уже сейчас мы получаем тысячи предварительных заявок на посещение выставок. Многие из бывших солдат, наверное, захотят снова увидеть те самые экспонаты, которые они сами вынесли из огня и развалин. Сразу же после закрытия выставок начнется передача и погрузка ценностей, для чего мы предполагаем заказать 300 железнодорожных вагонов, но я опасаюсь, что и этого будет недостаточно. Во всяком случае, поскольку мы не все собираемся показывать, можно считать, что первые вагоны будут отправлены уже в конце лета.
Десятилетиями пришлось ждать, пока по будет восстановлен Пергамский алтарь, извлеченный из недр земли Карлом Хуманном. По вскоре он опять на десятилетия исчез в подвалах и складах. В первый раз он был доступен для обозрения на острове музеев в течение неполных пяти лет, второй раз — в течение двенадцати лет. Всего это произведение искусства двухтысячелетней давности можно было видеть лишь около двадцати лет. Это не составляет и одного процента от его возраста, тогда как при Атталидах и после них на алтарь смотрели на протяжении сотен лет, что составляет 50 процентов от времени его существования. Получается довольно постыдная картина для нашей эпохи. Алтарь почти не показывали, несмотря на все усилия людей, его открывших и реконструировавших.
2 ноября 1958 года Пергамский алтарь вновь пережил торжество своего открытия. Председатель Совета Министров Германской Демократической Республики Отто Гротеволь в здании Государственного оперного театра произнес пламенную речь, приветствуя возвращение в ГДР алтаря и других произведений искусства.
— Сегодня мы преисполнены благодарности и выражаем ее тем, кто спас все эти художественные ценности, материальную стоимость которых вряд ли можно определить, не говоря уже о духовной, которая неизмерима. Благодарность за то, что мы можем сегодня открыть выставку в нашем Государственном музее и показать часть этих произведений нашему народу и всем ценителям искусства, приезжающим к нам в гости. Культурно-историческое значение передачи спасенных сокровищ состоит в том, что Германская Демократическая Республика теперь вновь становится ведущей страной музеев в Европе.