Потом — строительная академия. Большую часть времени там рисовали образцы античной архитектуры и тем самым воздвигли первый этаж на фундаменте сумасбродных и в большинстве своем затраченных попусту мальчишеских лет.
Отсутствовали теперь только верхний этаж и крыша, но если богиня Тюхе останется благосклонна, то к концу жизни это строительство будет закончено. Agathe tyche (Карл Хуманн, так же как Александр Великий и его современники, имел обыкновение произносить: «Да будет благосклонна к тебе Судьба».)
И счастье тебе сопутствовало. Как должен ты быть благодарен своим слабым легким и берлинским врачам — а они хорошо разбирались в своей профессии, — которые заявили тебе, молодому двадцатидвухлетнему человеку, что климат Северной Европы для тебя яд и ты не протянешь даже до тридцати лет, если будешь жить на севере.
Как должен ты благодарить судьбу за то, что после выпускного экзамена и последующей годичной практики на строительстве железных дорог, а затем практической работы землемером ты смог и дальше посещать строительную академию в Берлине. Впрочем, Берлин вовсе не был центром земли, всем миром, по сути дела он был лишь маленьким выскочкой. Но ты не только должен был чертить дорийские, ионические, коринфские колонны и связанные с ними архитектурные детали, а после обеда и по воскресеньям посещать музеи, но мог и слушать лекции в университете, прежде всего лекции знаменитого профессора Курииуса. Со времени учения в гимназии, скучного вычерчивания колонн в строительной академии, со времени изучения сокровищ в музеях, лекций Курииуса ты, Карл, стал приверженцем античности. К сожалению, античность — это не профессия, ею можно заниматься разве только будучи профессором, но до профессора тебе еще далеко, будь честен по отношению к себе, Карл. Тебе нужна была специальность, которая позволила бы в будущем прокормить не только себя, но и семью. И Луиза Вервер из соседнего Ваттеншейдена обещала тебе терпеливо ждать, пока ты не добьешься успеха и не сможешь взять ее к себе. Но все это не так страшно. Слава богу, ты еще молод, кое-что знаешь и делаешь успехи, а профессия инженера-дорожника интересна, особенно в Малой Азии, во всяком случае по сравнению с той же работой в административном округе Дюссельдорф. Ведь здесь ежедневно можно натолкнуться на остатки любимой древности.
Ах да, действительно, ведь и врачи сказали, что тебе нужен мягкий южный климат, и ты, как упрямый вестфалец, недолго думая, добился выезда в Малую Азию, вопреки желанию родных, вопреки здравому смыслу, во всяком случае прусскому. Недолго думая? Наверное, не совсем так. Ты должен быть благодарен за это Францу, старшему брату, по праву называвшему себя министром хозяйства на острове Самос; брату, которого давно тянуло в Малую Азию. Дома охотно пили самосское вино, которое он присылал и которое действительно было настоящим самосским, а не тем, состоящим ив смеси отбракованного изюма, сахара и воды, что продавали на каждом углу. А вообще-то в семье считали Фоанца хвастуном и думали, что простой советник из Штееле имел больше прав и занимал более высокое место, чем министр на Самосе, острове, который даже неизвестно, где находится. Как только Франи узнал, что у Карла плохо с легкими, он немедленно написал: «Приезжай ко мне. Ближний Восток излечит тебя. Я найду для тебя такую работу, которая даст тебе возможность целиком отдаться твоему нелепому увлечению — античности. Приезжай быстрей».
Ты приехал осенью 61-го года, и брат Франц, который вовсе не был похож на того хвастуна, каким рисовала его семья в Штееле, и к которому здесь, на Самосе, все обращались не иначе, как со словами «ваше превосходительство», устроил тебя на строительстве порта в Тиргани. Теперь ты имел столько денег и столько свободного времени, что мог объездить вдоль и поперек весь Малоазиатский континент и вскоре вообще забыл, есть ли у тебя легкие. Да, верно, надо иметь связи, если хочешь добиться успеха. Без брата ты мог бы докашляться до смерти в берлинском и вестфальском тумане.
В 62-м году ты совершенно случайно встретил своего берлинского учителя, тайного советника по вопросам строительства Штрака, который, спотыкаясь, бродил по Самосу, читал при этом Геродота и искал на острове три чуда: большой мол в гавани, фундаменты которого выступали во время отлива; туннель, который, как говорят, был прорыт через горы в VI веке до нашей эры при тиране Поликрате, чтобы направить воду с вершин в город; святилище Геры — Герайон, которое представляло наибольший интерес как образец древнего ионийского стиля.
Да, святилище Геры. Николай Реветт, в 1751 году путешествовавший по Греции и Малой Азии вместе с художником Джемсом Стюартом, нашел гладкую колонну без каннелюр и мощную капитель яйцевидной формы, но потом более чем на сто лет тьма окутала Самос, и никто уже не делал там никаких открытий.
— К сожалению, у меня больше нет времени, мой дорогой Хуманн, — сказал Штрак, — но еще в Берлине у меня создалось впечатление, что вы обладаете хорошим чутьем. Исследователи древности — это охотничьи собаки. Можно дрессировать этих бестий я имею в виду собак, Хуманн, не думайте, что это относится к вам! — по всем правилам, но если у них нет чутья, то самая лучшая дрессировка окажется бесполезной. То же самое и у археологов. Изучение истории, лекции, семинары, эрудиция здесь не помогут. Археологам нужен нюх, как охотничьей собаке, да еще немного счастья. Представьте себе, Хуманн, что вы нашли статую Геры работы древнего скульптора!
Но ее, к сожалению, не удалось найти. И все же счастье улыбнулось Хуманну, и он, хотя многого еще не понимал, сумел открыть угол святилища Геры и впервые набросать план храма. Штрак в своем письме потом очень хвалил и чертежника и план, но это было все. Надежда, что работа и дальше пойдет так же быстро, не оправдалась, как и ожидание, что этот, стоивший Карлу таких трудов, план будет где-то опубликован. Но все это не так важно, совсем не так важно: ведь главное не в славе, а в выполненном деле. И когда он снимал и вычерчивал план, то в первую очередь много и упорно учился.
Да, а потом он отправился в Измир, древнюю Смирну, некоторое время работал архитектором в Константинополе, затем инженером-топографом на турецких Балканах. С помощью приятеля, который в свою очередь был другом его брата, Карл попал к великому визирю. Тот полюбил его что называется с первого взгляда и начал упорно продвигать вперед. И вот теперь, в 1864 году, Хуманн строит шоссейные дороги для Малой Азии, а в свободное время исследует, насколько возможно, сокровища древности, которые здесь встречаются на каждом шагу.
Как лента из измерительной рулетки землемера, только удлиненная до бесконечности, разматывается дорога под ногами Хуманна. Вот там виднеются дома деревни Калерга, и, если карта хотя бы в этом отношении права, он прошел уже половину пути. А в деревне можно будет не только найти чашку молока, краюху хлеба и несколько яиц, предложенных от всего сердца, но и увидеть своими глазами возвышающуюся над равниной гору, где сохранились остатки фундаментов, и поднимающиеся из кустарников и травы развалины, которые выглядят очень старыми, намного древнее тех, что попадались раньше на этой дороге.
Но и здесь он не задерживается и идет дальше. Вот уже и Бакырчай — Каик древних, — который зимними паводками был отнесен далеко на восток.
И еще час ходьбы. Там в голубовато-серебряной дымке лежит Бергама, город, от которого получили свое имя пергамент и бергамотская груша. А над городом возвышается гора с крепостью, к которой никак не подходит новое полутурецкое имя, она должна сохранить свое древнее, греческое:
ПЕРГАМ!
Пергам — это слово в переводе означает просто «крепость», и даже теперь, через две тысячи лет, хотя перед глазами простираются лишь жалкие остатки крепости, все понимают, что она дала имя городу.
Еще в античные времена, несмотря на то что город насчитывал всего около двухсот тысяч жителей, государство Атталидов получило свое название от его имени. Только два подобных примера известны в древности: атталидский Пергам и, в меньшей мере, троянский Пергам, который поэты называли иногда Пергамией. Трои уже не существует, она скрылась, и в последнее время все чаще раздаются голоса исследователей, считающих, что Троя никогда не существовала и что, подобно греческим богам, она порождена фантазией Гомера. Ну, может быть, когда-нибудь строительство шоссе приведет инженера-дорожника в Бунарбаши, где, по мнению некоторых, должна находиться древняя Троя. И тогда, увидев все собственными глазами, он сможет решить, кто же прав.