Нет, за своих рабочих Хуманн был спокоен. Он мог поручить им упаковку, будучи уверен, что плиты, так же как и при раскопках, не получат никаких повреждений. Единственное, за что следовало опасаться, была транспортировка. Но и здесь многое можно было предотвратить. Там, где сам Хуманн не сможет этого сделать, сделает его правая рука. Это ни в коем случае не господин доктор филологии Лоллинг, так как у него скорее всего обе руки левые! Правая рука Хуманна — Яни Большой.
В ноябре первые ящики уже готовы к отправке. Но остаются еще 39 рельефов с изображением гигантомахии, приблизительно 800 фрагментов, 4 маленьких, не определенных еще рельефа, 10 больших статуй, 30 плит с надписями и многочисленные архитектурные фрагменты. Глядя на все это, Хуманн чувствует, что даже его неустрашимое сердце содрогается от страха. Невозможно ждать, пока этот сизифов труд будет окончен. Опять надо разделить рабочих. Пусть одни сколачивают ящики и упаковывают, а другие начинают погрузку.
Кузнец и столяр строят по проекту Хуманна тяжелые сани, а опытная бригада его бывших дорожных рабочих прокладывает извилистую дорогу от площади с алтарем до подножия крепости, причем при строительстве была использована древняя дорога из плит. Новая дорога — 1500 метров длиной и от 2 до 3 метров шириной — поднимается приблизительно на 230 метров и имеет равномерный уклон от 5 до 6 процентов. Заканчивается она на восточной окраине города, в долине Кетия.
Теперь можно начать транспортировку, имея в виду преодоление лишь части всего пути. Крестьянин гонит на гору своих сильных буйволов и запрягает четверку красивых, могучих животных в сани. Он уверяет, что все будет в порядке, хотя перепады дороги выглядят угрожающе и внушают опасения. И опасения эти могут оказаться справедливее уверенности погонщика. Если сани с грузом да и сами буйволы весят слишком много, а свежезасыпанная дорога еще не установилась, полозья могут легко увязнуть. Буйволов при этом надо останавливать в ту же секунду. Но буйволы, как известно, имеют особый нрав и поступают часто так же, как официанты, которые приходят, если только их позовут не менее шести или восьми раз. Поэтому сани могут опрокинуться и вместе с животными полететь в пропасть.
Остается только один способ, с помощью которого две тысячи лет назад Атталиды втаскивали свои мраморные блоки в гору: использование силы человека. Весело смеющиеся рабочие, понимая, что их ожидает развлечение и довольно значительный бакшиш, принимают план Хуманна, хотя из-за большой ответственности за жизнь людей ему не так-то легко было его предложить.
Чтобы 15–20 человек могли дотащить блок весом 10 центнеров (плюс ящик), необходимо не менее 12 часов. Но если взять целые плиты большого фриза, каждая из которых весит от 20 до 30 центнеров, то потребуется от 30 до 40 человек и три дня, чтобы стащить вниз одну плиту. Когда дорога установится — сани утрамбуют и накатают ее, — можно будет, правда только для небольших ящиков, воспользоваться и буйволами.
К 1 декабря 12 ящиков достигли подножия горы, к 1 января — 33. Но не следовало забывать о дальнейшей транспортировке груза в Дикили. И тут оказалось, что дело это еще сложнее и потребует больше времени и сил, чем предполагали. Ровно десять лет назад Карл Хуманн строил здесь шоссе, но с тех пор никто, кроме него, не подумал о том, что дорогу недостаточно просто проложить, за ней надо еще и ухаживать. Вследствие этого теперь здесь больше выбоин, чем камня, и проехать по этой дороге на телеге все равно, что испытать землетрясение. К тому же, когда Хуманн заключал контракт с правительством о постройке дороги, он требовал, чтобы многочисленные мосты возводились из камня. Но это показалось туркам слишком дорогим удовольствием, и, кроме того, местные власти имели тогда похвальное желание привлекать население ради его собственных интересов к ремонтным работам. Поэтому Хуманн был вынужден, скрепя сердце, строить деревянные мосты.
Разумеется, погонщики верблюдов в течение этих десяти лет, когда разбивали ночлег вблизи моста, не задумываясь, отламывали от него доски и сжигали их. Если же крестьянину или землевладельцу нужен был хороший брус, то он охотно разбирал один из мостов побольше. За каких-нибудь три года мосты дошли до такого состояния, что шоссе можно было использовать лишь частично, а люди уже давно ездили и ходили по старым тропам. Это возможно летом, но зимой тропы превращаются в непроходимые болота, которые там и тут пересекают речки. Летом они пересыхают, а зимой, после дождей, превращаются в бурные потоки, останавливающие всякое движение. Отремонтировать шоссе как положено не позволяет время. Поэтому Карл Хуманн ограничивается тем, что приказывает засыпать ямы под провалившимися мостами землей и камнями, а у больших канав соорудить объезды.
Управление железных дорог в Смирне продало Хуманну за четвертую часть заводской цены две тяжелые платформы. Они имели по четыре колеса вместо принятых в Турции двух и железные оси вместо деревянных и, учитывая даже проселочные дороги Малой Азии, могли выдержать нагрузку до 50 центнеров. Мощная рама покоится на осях. К передней оси подвешено дышло. Буйволов запрягают, укрепляют на их шеях коромысло, которое, в свою очередь присоединяют к дышлу, полностью воспроизводя пароконную упряжку, изображенную на одном из фрагментов большого фриза. (Для более легких ящиков достаточно общепринятых в этой стране двуколок.) Два дня потребуется такой платформе на путь от Пергама до Дикили и обратно. Хуманн считает, что за неделю он сможет переправить двумя платформами шесть самых больших плит. 23 ноября отправляется первый транспорт: две платформы, каждая с очень тяжелым ящиком, и четыре местные двуколки с более легким грузом, весом от семи до десяти центнеров.
Возчик-турок одной из платформ, едва только двинувшись в путь, наезжает на стену. Дышло не выдерживает и со скрипом разламывается. Только успели отремонтировать дышло, как этот возчик умудряется провести платформу по щебню разрушенной стены, и от спиц передних колес остаются одни щепки. Хуманн ясно и недвусмысленно пояснил виновнику происшествия, что у него меньше разума, чем у его буйволов. Починили спицы, потеряв на это драгоценное время. И тут возница, весело напевая, заезжает в придорожную канаву, дна которой ему, правда, не удалось достичь. Все, кто только имел руки и ноги, начали с криком и свистом снимать потерпевший аварию воз с мели. На пятый день злосчастная платформа, наконец, прибывает в Дикили, и возница клянется бородой пророка, что он никогда более не поедет на этой заколдованной повозке франков.
С не меньшими трудностями, но все же немного скорее, прибывают местные двуколки с более мелкими грузами. Только одна из них застряла в болоте, так как буйволам вдруг захотелось искупаться и они потащили за собой весь груз в воду. С тех пор Хуманн стал организовывать транспортировку другим способом: отправляли сразу несколько двуколок одновременно, а группа рабочих шла рядом с ними, чтобы быть готовыми сразу же оказать помощь. А помощь требовалась все чаще и чаще: ведь несмотря на то, что Хуманн очень спешил, они все-таки не сумели управиться до начала дождей. 1 декабря дождь зарядил с обеда и шел до полуночи; 4-го — с обеда и до утра следующего дня, затем в ночь на б-е, и ночь на 7-е и до обеда 7-го, в ночь с 10-гона 11-е. 13-го он начинается с обеда и идет до позднего вечера 14-го, а затем опять в ночь с 18-го на 19-е. Если смотреть с крепости, то вся равнина между городом и побережием выглядит как большое озеро.