Среди всеобщей сумятицы и анархии Пергам выглядит маленьким островком мира. Великие властители этого времени смотрят на Филетера с уважением и благосклонностью. Антиоху Филетер оказывал почтение, Филадельф был связан с его братом Эвменом, Антигон, новый царь Македонии, был сыном Деметрия Полиоркета, надежного друга еще по старому доброму времени правления Александра Великого. Они ценили Филетера, но еще больше ценили его неизмеримые сокровища, с помощью которых не составляло особого труда углублять и укреплять дружбу и дипломатические отношения со всеми соседями. А так как его город-крепость, как это знал каждый, неприступен, то было выгоднее попытаться мирным путем отщипнуть себе кусочек от этих богатств.
Опасности же для их огромных империй Филетер — комендант маленького Пергама, — конечно, не представлял никакой. Никто поэтому не возражал против того, чтобы Филетер сохранил свою скромную независимость и чтобы с этого времени назывался династом Пергама.
Филетер носил этот титул до самой смерти. Умер он во втором году 129-й Олимпиады, когда ему исполнилось восемьдесят лет.
Глава третья
Пустив корни в Пергаме и укрепив свои позиции, Филетер — он был, разумеется, не женат — вызвал к себе обоих братьев, Энмона и Лттала, чтобы освятить храм, построенный у ворот маленького, стремящегося ввысь города. Этот храм был воздвигнут в память их матери Боа, паф. загонки, незаслуженно оскорбленной сплетнями врагов.
Да, город устремлялся ввысь и распространялся вширь, ведь об его хозяине пошла добрая слава, как о хорошем и честном человеке, который не собирается угнетать городских жителей. Это было так не похоже на обычаи того смутного времени. Кроме того, жители убедились, что Филетер может защитить молодой город от вражеских нашествий, которые постоянно и днем и ночью угрожали любому городу Малой Азии.
Молодой город? По сути дела, Пергам довольно стар, возникновение его теряется в сумерках легенд. В мифе говорится о первом заселении области вокруг Пергама в то давнее время, когда она была священной землей кабиров. Потом сюда пришли аркадские переселенцы под предводительством Телефа, сына Геракла и Авги. После этого наступает время, когда миф становится исторической действительностью, хотя фактическая история города начинается незадолго до эры Олимпиад. Тогда и появился здесь Пергам, сын Пирра[14], со своей матерью Андромахой. Он-то и считается подлинным основателем города, жители которого в течение нескольких столетии почитали священную могилу героя. Позднее сюда пришел Асклепий из Эпидавра и основал со своими спутниками колонию в плодородной и красивой долине Каика вблизи города. Это было еще до того, как Асклепий, благодаря своему искусству врачевания, стяжал себе всемирную славу и стал богом. Его святилище процветало долгое время, превратив Пергам в многолюдный курорт и один из центров обучения медицине.
Пергам был чисто греческим городом, так же как и сотня других ионийских городов на побережье Малой Азии, пока Лидийское царство под владычеством Креза не присоединило к себе всю эту область. Победы Кира Старшего отдали город персам, которые посадили туда своего коменданта. Какое-то время это место занимал изгнанник из Греции (как раз в тот период, когда Пергам посетил Ксенофонт), которому вменялось в обязанность охранять латифундии персидской знати. Греки тогда могли свободно, — конечно, относительно свободно, как и все подданные Персидского царства, — жить в городе, занимаясь земледелием и ремеслами.
Когда империя Александра начала разваливаться, Пергам сначала попал под власть Антигона, а после его смерти под власть Лисимаха. И вот он получил самостоятельность под управлением мягкой (но в то же время и достаточно твердой) руки Атталида Филетера. Появилась на свет еще одна династия диадохов. Династия эта была удивительной по многим причинам.
Во-первых: ее основателем был евнух.
Во-вторых: несмотря на то что родоначальниками ее были пафлагонцы, то есть «варвары», и македонцы, она сохранила такие глубокие греко-аттическо-афинские корни, как никакая другая из сложившихся в ту эпоху династий. Потому что именно теперь македонская династия стала варварской. Птолемеи за несколько десятилетий стали египетской династией. Селевкиды — азиатской.
В-третьих: пергамская династия не допускала вмешательства женщин в дела правления. Они жили спокойно, сосредоточив все свое внимание на домашнем хозяйстве и семье, так же как у Гомера жила добродетельная Пенелопа; тогда это уже давно вышло из моды. Не Лисимах ли на основании своего горького опыта с четырьмя законными женами, многочисленными дочерьми и снохами сказал очень злые слова о политике диадохов в отношении женских юбок? У Атталидов все было иначе. О прародительнице Боа вообще никто ничего не знал. Сам Филетер был не женат. Жену его брата Эвмена — Сатиру из Амастрии — в городе почти не видели. Так же обстояло дело с Антиохой, женой Аттала, хотя она и была дочерью Ахайя — полководца и близкого родственника Селевкидов, а ее сестра — женой Антиоха II. Нет, жены Атталидов не играли никакой роли, а о дочерях не приходится и говорить: ведь как оказалось в дальнейшем, в этой семье всегда рождались только сыновья. Браки же, заключенные из-за династических интересов, в это время уже стали редким явлением.
В-четвертых, и это самое необычное, братья — и настоящие и будущие — любили друг друга, не пускали в ход яд или кинжал для уничтожения соперников и овладения властью, как это было широко распространено в семьях диадохов. Атталиды, по-видимому, не стремились к личной власти. Филетер получал почестей не больше, чем его братья. Во время пиров он занимал не лучшее и не главное место, ложе, на котором он спал, было не мягче, чем у его братьев, а когда они все выходили в город, никто из прохожих не смог бы отличить их от простых горожан. И когда умерли оба брата, их сыновья получили те же права и те же обязанности и стали пользоваться такими же почестями: сын Эвмена — Эвмен, сыновья Аттала — Эвмен (который умер еще мальчиком) и Аттал.
Как нечто само собой разумеющееся, Филетеру наследовал его старший племянник — Эвмен, который правил царством двадцать два года. Это были спокойные годы. Город расширялся, увеличивалось число жителей, росли ряды красивых домов, укреплялись и достраивались стены крепости. Город все больше походил на греческий — по характеру святилищ, галерей и статуй. Особенно выделялось святилище Афины, которое было построено еще при Филетере в честь новой покровительницы крепости и города. Богиня изображена стоящей в торжественной позе, в левой руке она держит круглый щит, в правой — копье.
Медленно, но верно укреплялась в эти годы власть Атталидов, которые постепенно распространяли свое влияние и на другие области. Однако это происходило настолько незаметно, что деятельность династии почти не бросалась в глаза ее царственным соседям.
Эвмен проводил ту же политику, что и его дядя: он широко использовал свои сокровища, щедро одаривая тех царей, чьи владения лежали в опасной близости от его царства. Таким путем он стремился завоевать их расположение и благосклонность и добиться снисходительного отношения к своему маленькому Пергамскому царству. Все это делалось, конечно, не вслепую и не только тогда, когда сосед представлял собой непосредственную опасность. Во всех действиях пергамских правителей видна хорошо продуманная и всегда осторожная политика. Поэтому в длинном алфавитном списке властителей и правителей этого времени ничтожная iota sub-scriptum[15], называемая Пергамом, приобретала все большее значение. Повелители его, если взглянуть на них серьезно, начинают играть важную роль в вопросах мировой политики.
15
Самый маленький знак в греческой орфографии, соответствует в нашем словоупотреблении точке над i. —